– Гарри Поттер? Это тот, кто отдал тебе ту компанию, да?
Кортни кивнула головой, соглашаясь, разговор о проекте на этом завершился, и девочка начала смотреть на снег за окном, который только что начался.
Кортни занесла все вещи в свою комнату и, быстро поужинав, помогла закончить украшение гостиной, а затем пошла спать.
Проснувшись слишком рано, что было сюрпризом для нее самой, Кортни спустилась вниз, где увидела что все, кроме папы, спят. Он всегда рано завтракал, но сегодня явно позже, чем обычно, складывалось впечатление, что сегодня он не работает. Он ел кашу и читал газету.
Он улыбнулся, когда увидел ее и сказал:
– Ты рано.
Кортни слабо улыбнулась.
– В школе мне приходилось вставать ещё раньше, чтобы успеть позавтракать. Из-за этого мои внутренние часы не очень подходят для каникул.
Дэвид встал, чтоб налить себе еще апельсинового сока
– Тебе что-нибудь приготовить? – спросил он.
– Нет, спасибо. После того, как мне все готовили, я хочу сделать это сама.
Дэвид, улыбнувшись сел за стол, продолжив читать газету, иногда посматривая на дочку, готовившую себе завтрак. Через несколько минут Кортни села за стол с тарелкой яичницы, тостом и со стаканом апельсинового сока. Отпив немного, она улыбнулась и радостно сказала:
– Я не пила апельсинового сока с августа!
Дэвид посмотрел на нее, приподняв бровь.
– В Хогвартсе нам дают тыквенный сок, – объяснила она.
– Тебе он нравится?
– Да, нравится, но ты же знаешь что я предпочитаю апельсиновый.
– А почему ты не попросишь у них?
Кортни взглянула на него и засмеялась.
– Знаешь, это вряд ли бы что-то изменило. Они никогда не спрашивали моих предпочтений.
С этими словами девочка вернулась к своему стывшему завтраку, но, помолчав немного, она, нервничая, спросила:
– Пап, можно задать тебе вопрос?
Дэвид сразу погрустнел, понимая какой вопрос задаст Кортни, отложив газету в сторону, он посмотрел на нее, тем самым соглашаясь.
Девочка уселась поудобнее, не зная как начать, она тянула время и отложила вилку.
– Почему ты не любишь волшебство? – задала она тот вопрос, который давно уже хотела задать, не поднимая глаз.
Дэвид покачал головой, он до последнего надеялся, что вопрос будет другим.
– Кортни… Я, – он запнулся, но, глотнув сока, продолжил – я… мне до сих пор трудно принять магию как реальность, – сказал Дэвид медленно, – я еще не готов к этому… – он снова замолчал, и Кортни взглянула на него и их, печальные, глаза встретились. – Кортни, поверь мне, я стараюсь, как могу…
Кортни опустила голову, смотря на тарелку. Поводив вилкой по тарелке, спросила:
– Ты поедешь в Хогвартс в январе?
– Я не могу… у меня загруженный график в это время.
Никто больше не проронил не слова за столом. Закончив с завтраком, Кортни поднялась к себе в комнату.
Весь остаток дня оба ходили сами не свои, когда были рядом. Кэтрин не знала, что случилось, но кое-какие догадки у неё были, однако она пока решила проигнорировать отношения мужа и дочери, и продолжила готовиться к Рождеству, чтобы провести его отлично.
Но ее планы были разрушены за день до Рождества. К Дэвиду позвонил один из его клиентов из Индии и перенес встречу на две неделе по причине проблем во время путешествия. А значит, у него оставалось лишь три-четыре пациента, которых он спокойно мог отодвинуть на неделю позже и поехать в Хогвартс, тем более, что он мог приехать именно на доклад Кортни, которая выступала последняя, обратно алфавитному порядку.
Когда Кэтрин узнала это, она сразу же спросила у мужа:
– И что ты решил? Поедешь или нет?
Лицо Дэвида сразу изменилось… она впервые за много лет увидела мужа таким, каким он был, когда они только встретились.
– Давай поговорим об этом позже, завтра, – сказал он отчетливо.
Кэтрин поняла, что ответ в любом случае будет «нет» и она от него отстала, потому что не хотела видеть бесчувственное, как у куклы, лицо Дэвида.
В Рождественскую ночь пошел снег, но сейчас светило солнышко, и с улицы слышался смех детей, играющих в снежки и строящих снеговики. В это утро Майкл разбудил всех, после того как ему наскучило быть одному и они спустились в низ.
У Барнсов была традиция, такая же, как у родителей Кэтрин, в общем-то, она и предложила ее, вспоминая детство. В начале они открывали Рождественские носки и ели найденные там сладости или играли в игрушки. Затем принимались за завтрак, который состоял из бекона, яиц, сосисок, кусочка пирога и вафлей, и лишь потом шли в гостиную, где открывали подарки.
Кортни была удивлена, когда увидела волшебные подарки от родителей. Она подумала, что их выбирала мама, просто она не могла вообразить, что отец делал это. Майкл тоже получил несколько волшебных подарков, включая от УУУ, которые подарила ему сестра.
Одним из подарков девочки был портфель, вместительность которого могла увеличиваться, но снаружи он оставался неизменным, странно было то, что она никогда не видела ничего подобного в магазинах. Но больше всего ее удивила модель Галактики, с помощью нее ей больше не придется ходить ночью на астрономию. Она знала, что подобная вещь стоит очень дорого.
Как ни смотри, но Рождественский день у Барнсов прошел отлично. И вечером они пошли в гости к родителям Кэтрин. Кортни чуть не упала, когда увидела там Бенджамина Джонса, ее одногодку из Райвенкло. Он был полукровкой и, скорее всего, его отец имел дела с братом Кэтрин – Якобом.
После того, как родители Бенджамина, Норман и Луна, узнали, что здесь есть еще волшебники, они сразу подошли к Барнсам, чтоб поговорить, предварительно отойдя в дальний угол.
Кэтрин узнала то, что Луна ведьма и Бенджамин самый младший и единственный с волшебными способностями из их восьми детей. А вечеринка тем временем продолжалась.
Джонсы и Барнсы, по крайней мере Луна, Норман и Кэтрин, болтали. А Дэвид почти все время молчал, лишь иногда кратко отвечал на вопросы, адресованные ему. Но вскоре настало время прощаться.
Луна, заинтересованная поведением Дэвида, протянула ему руку. Он в свою очередь посмотрел на нее с недоверием, но руку все же пожал. Она, пожав руку Дэвида, посмотрела на его ладонь и сказала, глядя ему в глаза:
– Вы не знаете, какому миру вы принадлежите.
Затем она последовала за мужем и сыном, которые уже выходили за дверь.
А Дэвид смотрел на нее шокированно.
Следующим утром Кэтрин специально встала раньше, чтоб поговорить с Дэвидом, пока не проснулись дети. Она застала его на кухне, когда он читал газету и пил Горячий шоколад.
– Нам надо поговорить, – и, не дождавшись согласия, сразу задала вопрос. – Ты едешь в Хогвартс или нет?
Дэвид закрыл газету и решительно ответил:
– Нет.
Кэтрин, сузив глаза, чуть ли не скрипя зубами:
– Почему нет?
– Я не хочу! – сказал он, не скрывая злости.
Кэтрин уже открыла рот, чтоб накричать на него, но вдруг услышала чей-то всхлип. Обернувшись, они увидели Кортни, которая бежала наверх, к себе в комнату.
Дэвид первый раз видел Кэтрин настолько злой: она внезапно встала и залепила ему пощечину.
– Мне уже все равно, если ты мне не говоришь. Но тебе лучше пойти туда и поговорить с Кортни. Она имеет право знать! Я не хочу видеть тебя до тех пор, пока ты не решишь все свои проблемы!
Голос Кэтрин повышался по мере этой тирады, и под конец она уже кричала на ошеломленного мужа, который держал одну руку на щеке, куда она недавно ударила. Затем она вылетела из комнаты и заперлась в библиотеке.
Дэвид, просидев не меньше получаса, взял первую попавшую куртку и вышел из дома. Три часа он гулял в парке, наедине со своими мыслями. Земля была покрыта снегом, и озеро уже давно замерзло. В столь ранний час на улице было всего несколько конькобежцев. Очистив скамейку под березой, он сел. Он держал голову руками, размышляя как ему поступить.
В пять часов вечера дверь медленно отрылась и Дэвид Барнс тихо вошел. Повесив свою куртку, он поднялся по лестнице. Кэтрин смотрела на него красными, заплаканными глазами из гостиной, где она сидела.
* * *
В комнату Кортни кто-то постучал.
– Войдите, – сказала она, откладывая книгу, подарок Анжелы на Рождество. Дверь открылась, на пороге стоял ее отец.