— Беттина! — негромко позвал Айво. Он уже долго не слышал стука ее каблуков. Наконец, он разыскал ее: она стояла в отцовской спальне — маленькая, словно всеми оставленная — и горько беззвучно плакала.
Айво подошел к ней. Беттина схватилась за него, скользнула в его объятия, шепча:
— Я никогда уже сюда не вернусь. В это было трудно поверить. Все кончилось. А казалось, будет длиться вечно. Айво бережно обнимал ее.
— Не вернешься, крошка. Но будут другие места, другие люди, которые — кто знает? — однажды станут значить для тебя не меньше.
Беттина медленно покачала головой.
— Нет, этого не будет никогда.
— Надеюсь, что ты ошибаешься. Надеюсь, что есть люди, которых ты любишь так же сильно, как любила его. — Айво улыбнулся и тихо добавил: — По крайней мере, есть один человек.
Беттина промолчала.
— Он не покинул тебя, крошка. И ты знаешь это. Просто он переехал в другое место.
Эти слова, кажется, подействовали на Беттину. Она развернулась и степенно пошла к дверям. У выхода из комнаты она задержалась и протянула руку Айво. Тот обнял ее за плечи и повел прочь из квартиры, которую она заперла в последний раз, а ключ положила под дверь.
Глава 10
В столовую лился яркий солнечный свет. Беттина, внимательно изучавшая газету, оторвалась от чтения и улыбнулась Матильде, поставившей перед ней чашку кофе.
— Спасибо, Матти.
За месяц, проведенный в доме Айво, Беттина успела хорошо отдохнуть. Время помогло ей залечить раны. С Айво все было просто и легко. Она жила в прекрасной небольшой комнате, три раза в день ела пищу, великолепно приготовленную Матильдой. Ей были доступны любые книги. По вечерам они с Айво ходили в оперу, на концерты и спектакли, как когда-то с отцом, и все же во многом эта новая жизнь была гораздо спокойнее. От Айво не исходило ничего непредсказуемого, он относился к Беттине с заботой и вниманием, проводил с ней почти все вечера — то в каком-нибудь интересном месте, то сидя дома у камина и часами разговаривая. По воскресеньям они вместе решали кроссворды из «Нью-Йорк Тайме» и гуляли в Центральном Парке. В марте в городе еще было пасмурно и холодно, но иногда уже пахло весной.
Айво отложил в сторону газету и улыбнулся Беттине:
— Беттина, ты сегодня с утра какая-то подозрительно радостная. На то есть причина или ты все еще вспоминаешь вчерашний вечер?
Вчера они ходили на премьеру и остались без ума от спектакля. Всю дорогу домой Беттина увлеченно расхваливала пьесу. Айво уверял ее, что в один прекрасный день она напишет еще лучше. Поэтому-то сейчас Беттина улыбнулась в ответ и склонила голову. Она просматривала «За кулисами», ежедневную газетенку театрального толка, за которой приходилось ездить чуть ли не на другой конец города.
— Я нашла здесь одно рекламное объявление, Айво, — многозначительно произнесла Беттина.
— Какое же? — он напряженно ждал, что она скажет.
— Объявили набор в новый репертуарный театр, вне Бродвея.
— И насколько же вне? — Айво сразу сделался подозрительным. Услышав ее ответ, он понял, что его подозрения не напрасны.
— Не слишком ли далеко?
Судя по адресу, это было где-то в районе трущоб Бауэри. Беттине ни разу не довелось там бывать.
— Какая разница? Им нужны люди — актеры, актрисы, персонал, причем опыт работы не требуется. Может быть, это мой шанс.
— А что ты будешь делать? — спросил Айво и почувствовал пробежавший по спине холодок. Как раз этого он и боялся. Дважды он предлагал ей работу у себя в газете — нетрудную, интересную, с чуть более высоким, чем принято, жалованьем. И оба раза она отказалась, к тому же во второй раз — в очень резкой форме, поэтому он больше не смел предлагать ей что-либо подобное.
— Может быть, что-нибудь связанное с техническим обеспечением — помогать с декорациями, занавесом. Все, что угодно. Я еще точно не знаю. Это было бы потрясающей возможностью увидеть театр изнутри. Понимаешь, когда я стану писать пьесу…
В первый момент он с трудом удержался от улыбки. Какой она все-таки еще ребенок.
— А ты не находишь, что гораздо полезнее посещать нашумевшие спектакли на Бродвее, вроде того, что мы видели вчера?
— Это совсем другое. Никакой спектакль не поможет понять, что происходит за сценой.
— А ты считаешь необходимым это знать? Айво старался увести разговор в сторону, и Беттина поняла это. Она тихонько засмеялась.
— Да, Айво, считаю.
И, не говоря ни слова больше, она направилась в его кабинет, к телефону, не выпуская газету из рук. Через несколько минут она возвратилась, вся сияя.
— Мне велели приехать сегодня же, около трех.
Айво с печальным вздохом уселся в кресло.
— Ну что ж, и я в это время поеду в редакцию. Могу тебя подвезти.
— К театру? Ты с ума сошел! Да они никогда не возьмут меня, если я подъеду к этому театру в лимузине.
— Это было бы не так уж плохо, поверь мне, Беттина.
— Не говори глупости, — Беттина наклонилась к Айво, поцеловала его в лоб и мягко провела по его волосам. — Ты слишком надо мной трясешься. Все будет как нельзя лучше. Подумай, я могу получить работу!
— В этом вонючем районе? Как ты предполагаешь туда каждый день добираться?
— Как все — на метро.
— Беттина! — с угрозой произнес Айво, да только за угрозой скрывался страх. Страх перед тем, что она собирается делать, страх за последствия, которые это может иметь для него.
— Айво! — Беттина погрозила ему пальцем, послала воздушный поцелуй и скрылась на кухне, где завела разговор с Матильдой. Айво, почувствовав себя вдруг стариком, сложил газету, уже в дверях громко попрощался и отправился на службу.
Полтретьего Беттина спустилась в метро и остановилась на промозглой платформе в ожидании поезда. Когда он подошел, она ступила в вагон — зловонный, с густо исписанными стенами, полупустой. Среди немногочисленных пассажиров были пожилые женщины с волосатыми подбородками, в толстых эластичных чулках, с большими сумками, наполненными загадочными покупками. Казалось, эти сумки были набиты камнями — до того они оттягивали плечи престарелых женщин. Иногда по вагону пробегали подростки, да кое-где, уткнув носы в воротники пальто, дремали потрепанные мужчины. Беттина улыбнулась, представив себе, что сказал бы Айво, увидев такое. Однако, увидев театр, он еще и не то сказал бы. По указанному в объявлении адресу располагалось разбитое здание, лет двадцать тому назад бывшее кинотеатром. Позже в нем находили приют порно-заведения, которые потихоньку разорялись, затем здание простаивало, а одно время даже было переоборудовано в молельню. Теперь оно начало новую жизнь в качестве театра, но далеко не первого сорта. У репертуарной труппы не было денег, чтобы привести в порядок запущенное здание — каждый цент приходилось тратить на постановку спектаклей.
Беттина вошла в здание со смешанным чувством благоговения, возбуждения и страха. Оглядевшись по сторонам, она никого не увидела, лишь слышала свои шаги по голому деревянному полу. Все вокруг, казалось, было пропитано пылью; в помещении царил какой-то чердачный запах.
— Что вам угодно?
Перед ней возник мужчина в синих джинсах и футболке, с наглыми голубыми глазами и большим, чувственным ртом. Густые светлые вьющиеся волосы придавали его лицу благообразие, которое, однако, сводилось на нет нахальным выражением глаз.
— Что вам угодно? — повторил он.
— Я пришла… Это я вам звонила утром. По объявлению в газете, — от нервного перенапряжения ей трудно было собраться с мыслями, но она взяла себя в руки и продолжала: — Меня зовут Беттина Дэниелз. Я ищу работу.
Беттина протянула руку, как бы просительно, он не пожал ее, а только глубже запихнул свои руки в карманы джинсов.