Джон уже ждал их у входа в родильное отделение. Он очень волновался, но выглядел счастливым, улыбнулся Мэри, потом Беттине, на лбу и щеках которой крупными каплями выступила испарина. Она схватилась за рукав белого халата Джона и громко закричала:
— О, Джон… больно! Мне очень больно! Он спокойно взял ее за руку и посмотрел на часы. Мэри вдруг что-то пришло в голову и она знаком позвала Джона. Тот подождал прекращения схватки и подошел к Мэри.
— В чем дело? — как ни в чем не бывало спросил он.
— Я вот о чем подумала. Я здесь работала, поэтому никто не станет возражать, если я буду рядом с вами. Я не могу ассистировать, просто побуду рядом с Беттиной. Ей очень тяжело, — не могла не добавить она.
Джон благодарно улыбнулся Мэри, похлопал ее по плечу и покачал головой.
— Не беспокойся, все идет как нельзя лучше. Взгляни на нее, — он кивнул через плечо, — думаю, скоро появится головка.
— Согласна. Но это не означает, что все трудное уже позади.
— Да не беспокойся ты так. Все сестры одинаковы.
Мэри попыталась настоять на своем, но Джон решительно отказался. Вместо того чтобы принять предложение Мэри, он знаком велел медсестре отвезти Беттину в смотровую. Мэри проводила их до дверей, на ходу утешая Беттину:
— Все будет хорошо. Ты держишься молодцом. Теперь осталось потерпеть совсем немного. Она наклонилась и поцеловала подругу.
— Все хорошо, все хорошо.
Слезы струились по щекам Беттины, пока сестра осторожно везла ее по больничному коридору.
Вскоре в смотровую вошел доктор Мак-Карни в сопровождении Джона. Мэри недовольно посмотрела на Мак-Карни. Бедная Беттина, она и не предполагала, что ее станут осматривать в такую минуту! Мэри чуть не плакала от досады, а чуть позже из смотровой вышла сестра. Когда она открыла дверь, послышался крик Беттины.
— Мне не позволили остаться, — как бы оправдываясь, сказала сестра и пожала плечами.
Мэри кивнула.
— Знаю. Я работала здесь когда-то. Как там дела?
Не знаю, все идет очень медленно.
— Почему ей не вводят питоцин внутривенно?
— Мак-Карни не видит в этом нужды. Он говорит, все идет нормально.
Впоследствии Мэри справлялась у суетливо пробегавших медсестер, как там, родильной палате. Она узнала, что Джон и Мак-Карни согласились не давать пока ни каких обезболивающих средств. Они пред полагали, что все скоро и так завершится а если и нет, лучше Беттине обойтись без стимуляторов. Медсестры входили в родильную так же часто, как и выходил оттуда, а Мэри нетерпеливо шагала взад и вперед по коридору в состоянии, близком к истерике. Она мерила шагами длинный коридор и ругала на чем свет стоит великого Мак-Карни, предпочитавшего до последнего момента обходиться без ассистентов и без лекарств, которые могли бы уменьшить страдания роженицы. Мэри хотелось, чтобы сейчас рядом с ней был Сет чтобы у Беттины был другой акушер, чтобы все-все сложилось с самого начала иначе. Время от времени в коридор проникали страшные вопли Беттины.
— Ну, как она там? — с горестным видом спросила Мэри у хорошо ей знакомой старшей сестры.
— Не везет бедняжке. Быстро дошла до восьми сантиметров, и дальше никак, — ответила та и, нерешительно помявшись, добавила: — Мак-Карни велел привязать ее.
— Боже мой.
Все такой же, каким его запомнила Мэри. Надо позвонить Сету. Но оказалось, что он не может подъехать раньше шести.
Когда Сет приехал, Мэри была вся в слезах. Она сбивчиво объяснила, что они сделали с Беттиной. Сет обнял жену и как мог начал успокаивать ее:
— Джон с ней рядом, он не позволит старому ослу обойтись с ней слишком грубо.
— Что-то незаметно. Ее привязали три часа назад. А Джон все твердит, что не допустит никакой анестезии, чтобы не повредить мозг ребенка. Сет, я ведь знаю — это предрассудки. И ты знаешь.
Сет кивнул. Они оба вспомнили, как легко прошли у Мэри роды десять месяцев тому назад. И даже с первым ребенком не было таких мук.
— Он делает все, чтобы ей было как можно хуже, — в сердцах добавила Мэри.
— Не нервничай, — ласково сказал Сет. — Езжай домой.
Однако она решительно отказалась.
— Я не уеду отсюда, покуда этот старый козел не освободит ее.
Проходившая мимо старшая сестра прыснула со смеху.
— Ну, ты даешь, Уотерсон! — сказала она и в шутку погрозила пальцем.
— Как она? — спросила Мэри.
— Почти без изменений. Девять сантиметров.
Один сантиметр — за семь часов усилий. Шел одиннадцатый час.
— Может быть, ей дадут стимуляторы?
Старшая сестра покачала головой и пошла по своим делам.
Наконец, через четыре часа, то есть в третьем часу ночи, дверь родильной палаты открылась и оттуда торопливо вышли Мак-Карни и Джон в сопровождении двух сестер. Одна из сестер толкала перед собой каталку, к которой была привязана дергавшаяся, измученная Беттина, почти потерявшая рассудок от дикой боли. Полсуток ей никто не сказал ни слова, не успокоил, не утешил, ничего не объяснил. Никто не сжал ей руку, не ободрил. Ее просто привязали и предоставили мучиться, сходить с ума от страха, биться, испытывать боли, которые пронзали ее тело и мозг. Сначала Джон подошел к ней и хотел помочь взять верное дыхание, но Мак-Карни немедля отправил его в дальний угол.
— Я знаю свое дело, — отрезал он. Беттина была распластана на каталке так, что Мак-Карни мог с большим удобством наблюдать за происходящим. Он не вмешивался в природный процесс. Беттина в первое время хотела пожаловаться на сильные судороги в спине, но потом она их уже не замечала. Когда Джон подбежал к ней из своего угла, видя, как она мучается и кричит, Мак-Карни решительно остановил его.
— Оставь ее одну. Все женщины через это проходят. Сейчас она тебя даже не услышит.
Джон поступил так, как ему велел Мак-Карни.
— О Боже, Сет, ты видишь, что с ней сделали! — чуть не плакала Мэри.
— Все в порядке, дорогая, — приговаривал Сет.
Мэри отшатнулась от него.
— Да ты знаешь, что это такое? Ты представляешь себе, каково женщине в такие минуты? Что они с ней сделали! Двенадцать часов с ней обращаются как с животным. Она больше никогда не решится заиметь ребенка. Будь они прокляты! Они сломали ее!
Мэри уткнулась в плечо мужа и начала беззвучно рыдать. Сет гладил ее по голове, но ничего не мог сказать в утешение. Он знал, что Мэри права, но что можно было сделать? Сет не понимал, как Джон решился доверить жену Мак-Карни. Наверно, он опытный врач, но у него нет сердца.
— С ней все будет в порядке, Мэри. Завтра она обо всем забудет.
Мэри печально посмотрела на мужа. — Она всю жизнь будет помнить об этом.
Сет знал — Мэри права. Они простояли в коридоре, беспомощные и несчастные, еще два часа. Наконец полпятого утра на свет появился Александр Джон Филдз, здоровый мальчуган, огласивший своим криком родильную палату. Отец гордо смотрел на сына, а мать лежала без сил, ничего не видя перед собой.
Глава 31
— Беттина! — негромко позвала Мэри. Входная дверь была открыта, но было непонятно, есть ли кто-нибудь дома. Сначала никто не ответил, а потом со второго этажа послышался веселый голос:
— Я убираюсь в комнате Алекса, поднимайся ко мне!
Мэри тяжело поднялась по лестнице и улыбнулась, увидев Беттину.
— Целую вечность забиралась! Где наш принц?
— Сегодня он первый раз пошел в детский сад, и мне стало так грустно, не знаю, чем заняться, вот и решила привести в порядок его комнату.
Мэри с пониманием кивнула:
— Со мной всегда то же самое.
— И как же ты справляешься с этим? — с улыбкой спросила Беттина и села на кровать, убранную ярким покрывалом. Вся комната была очень пестрая, и, казалось, повсюду маршировали оловянные солдатики.