— Не знаю, помните ли вы, — улыбнулся он, — но в одном романе вашего отца есть замечательное место. Я наткнулся на него, когда мучительно обдумывал — соглашаться ли поступать в «Нью-Йорк Мейл». Ваш отец одобрил бы ваш выбор.
Он прочитал, слово в слово, знакомый фрагмент. Беттина от удивления широко раскрыла глаза.
— Боже мой, Олли, именно это я прочла в тот день, когда решила приехать сюда. Именно это место определило мой выбор.
— И мой тоже, — сказал он и как-то странно посмотрел на нее.
Они выпили водки в память о Джастине, доели блины и, держась за руки, возвратились в отель. Оливер не стал подниматься к ней в номер, но назначил встречу на субботу. Они решили сводить Александра в зоопарк.
Глава 38
В конце октября Беттине приходилось работать дни и ночи. После бесконечных репетиций в театре она допоздна засиживалась у себя в комнате, внося поправки в текст пьесы. Рано утром она отправлялась в театр, а вечером возникала необходимость вновь вносить изменения. С Айво она вообще не виделась, с Олли очень редко, а сыну могла уделить не более получаса в день. Иногда с Александром играл Оливер Пакстон. Беттина не возражала: как-никак, сыну требовалось общение с мужчиной. От Джона по-прежнему не было никаких известий.
— Не понимаю, почему он мне не звонит, — сказала она как-то, в сердцах положив телефонную трубку. — С ним могло что-нибудь случиться, или с нами, а он не узнает. Это странно, Олли. Он не отвечает ни на письма, ни на звонки. Не берет трубку.
— А ты уверена, что, расставаясь с тобой, он не сказал тебе ничего более определенного?
Беттина отрицательно помотала головой, но Оливер, несмотря на многозначительное начало, не стал продолжать свою мысль. Он понимал, что она по-прежнему считает себя замужней женщиной, и уважал ее чувства. Разговор перешел на сомнения и трудности, связанные с постановкой.
— Мы никогда не откроемся, — пожаловалась Беттина. Она выглядела утомленной и стала как будто еще тоньше, но глаза были на удивление живыми. Ей нравилось то, чем она занималась, и она всем видом показывала это. Олли всегда старался ободрить ее, когда она делилась с ним своими сомнениями.
— Вы обязательно сделаете спектакль, и премьера состоится во что бы то ни стало. Каждый проходит через это. Вот увидите.
С каждой неделей все ближе становился заветный день. Наконец наступил момент, когда никаких поправок вносить уже не требовалось. Было решено дать два пробных спектакля в Бостоне и три — в Нью-Хейвене. После прогонов Беттина внесла несколько последних корректив, и они с режиссером пришли к полному согласию: сделано все, что возможно. Теперь оставалось только хорошенько выспаться перед премьерой и провести мучительный день в ожидании спектакля. Олли позвонил ей довольно рано, но Беттина уже была на ногах. Она встала пятнадцать минут седьмого.
— Почему? — удивился Оливер. — Из-за Александра?
— Нет, из-за моих нервов, — засмеялась Беттина.
— Вот поэтому-то я тебе и звоню. Сегодня я весь день буду развлекать тебя.
Как раз сегодня и нельзя. На один день и один вечер он стал ее Врагом — критиком, театральным обозревателем. Невыносимо быть с ним весь день, а потом прочитать разгромный отзыв о спектакле, а в том, что отзыв будет разгромным, Беттина не сомневалась.
— Нет, лучше я проведу этот день в гостинице, одинокая и несчастная. Мне так нравится.
— Подумай о том, что завтра уже все будет позади.
— И мне придется забыть о карьере драматурга, — угрюмо добавила Беттина.
— Почему же, глупенькая? Все идет так хорошо.
Но она не верила Оливеру. Весь день она в волнении мерила шагами гостиничный номер и все никак не могла дождаться вечера. Наконец, не выдержав, отправилась в театр и прибыла туда в семь пятнадцать, то есть почти за час до начала спектакля. Она постояла за кулисами, прошлась по фойе, посидела в зрительном зале, походила по проходам между рядами, вновь отправилась за кулисы, побыла на сцене, вернулась в зрительный зал, но и там ей не сиделось. Наконец она решила обойти близлежащий квартал, ничуть не боясь уличных грабителей, которые, к счастью, не попались ей на пути. Она постояла рядом с театром, дождалась, когда в здание вошли последние опоздавшие, и потом вошла сама. Незаметно скользнув в зрительный зал, она заняла место в последнем ряду, чтобы в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств легко выйти из зала, не привлекая к себе внимания зрителей и не давая им повод думать, что она покидает театр из-за того, что спектакль плох.
В фойе она старалась не встретиться с Олли, а после спектакля отказалась ехать в отель в лимузине Айво. Она всех избегала, вышла на улицу как можно скорее, поймала такси и, добравшись до гостиницы, быстро поднялась к себе в номер, предупредив дежурного, что ее ни для кого нет. Всю ночь она просидела в кресле, вслушиваясь в тишину. Она ждала, когда хлопнет дверь лифта и служащий отеля оставит у ее двери утренние газеты. Это произошло в полпятого утра. Беттина бегом побежала к двери, взяла газеты и поспешно начала разворачивать их. Больше всего ее интересовало, что написал он… Она должна знать… что он написал?..
Беттина прочла отзыв раз, потом второй, потом заплакала. Вся дрожа, она подошла к телефону и набрала его номер, Оливера.
— Ох, Олли, дрянь ты этакая… Вот мерзавец… Я люблю тебя… Скажи, тебе действительно понравилось? О Боже, Олли… Правда?
Она кричала, плакала, обзывала его всячески, смеялась, умоляла…
— Ты ненормальная, Дэниелз, ты знаешь это? Совсем помешалась. Сейчас четыре утра, я звоню тебе всю ночь и никак не могу дозвониться, а сейчас вот недавно заснул, бросив бесплодные попытки, и ты меня разбудила.
— Но я ждала утренней газеты.
— Идиотка, я мог тебе прочитать свой отзыв пятнадцать минут первого.
— А что бы со мной было, если бы тебе не понравился спектакль?
— Глупенькая, он не мог не понравиться. Это великолепно, вне всяких сомнений!
— Знаю, — мурлыкала Беттина, сияя от радости. — Читала.
Оливер смеялся, он был счастлив. Они договорились вместе позавтракать, после того, как немного поспят.
Прежде чем раздеться и отправиться в спальню, Беттина набрала еще один номер. Может быть, в это время она застанет его дома, и он, утратив бдительность, поднимет трубку? Однако в трубке по-прежнему звучали заунывные гудки. А ей так хотелось сказать Джону, что премьера прошла успешно. Тогда она решила позвонить Сету и Мэри и поделиться с ними своей радостью. Они от души поздравили Бетти ну, несмотря на то, что та подняла их с постели. Наконец с восходом солнца Беттина заснула. На ее губах застыла улыбка, а поперек кровати лежала газета.
Глава 39
— Ну что, девочка моя, теперь ты на пути к славе.
Олли счастливо улыбался, глядя на Беттину, которая казалась утомленной, ликующей и испуганной одновременно. К запоздалому завтраку в отеле они заказали яйца и бутылку шампанского.
— Ах, не знаю. Наверно, я задержусь здесь еще на пару недель, а потом поеду домой. Надо вернуться к Рождеству, как и обещала Джону.
Последние слова она произнесла как-то неуверенно. Почти три месяца она не получала никаких известий от мужа и теперь с беспокойством думала, что скажет Александру, если Джон их не примет.
— А работа, Беттина? Задумала что-нибудь новенькое?
— Да так, — задумчиво произнесла Беттина, — пока ничего определенного. Есть одна идея, но еще не сложилась окончательно.
— Когда будет готово, дашь почитать?
— Конечно. А ты на самом деле хочешь?
— Очень.
Беттина поняла, что, уехав из Нью-Йорка, она станет сильно скучать по Пакстону. За то время, что она провела в Нью-Йорке, они часто и подолгу беседовали — за обедом, иногда за ужином в компании Айво и почти ежедневно по телефону. Оливер стал ей как брат, и уехать от него — все равно что уехать из родного дома.
— Почему ты вдруг так помрачнела? — спросил Пакстон, от которого не укрылось выражение муки на лице Беттины.