— Где же это?
— Хотя бы в храме или в скиту нашем. Можешь сам убедиться, если захочешь.
Алёша молчал. А священник, словно угадывая его мысли, добавил:
— Жизни лишиться или вернуться к своей теории о компьютерной игре ты всегда сможешь. Но, может, тебе любопытно посмотреть, как живут люди иначе?
Алёша сглотнул и пожал плечами.
— Ну, решай. А пока пойдём, поедим чего-нибудь. Матушки в Свято-Екатерининском соборе очень гостеприимные, наверняка уже стол накрыли в трапезной. Я есть хочу ужасно. А ты? – улыбнулся в бороду священник и протянул Алёше руку.
Глава 9. Храм
Вика была вспыльчивой, наглой, эгоистичной, но отходчивой. В первые минуты она порывалась уехать, зато потом, когда с извинениями за «глупых баб» и уговорами остаться поспешила хозяйка и её муж, а следом притащилась жена главы, Курдючиха, сам глава и симпатичный молодой завклубом с древнеславянским именем Святозар, Вика сменила гнев на милость. Маша не могла уехать в любом случае – её ждала работа, а остальным было, по сути, без разницы. Скандал в магазине обернулся приглашением выступить на местном празднике.
На следующий день, возвращаясь с прогулки к серебряному источнику, Маша с друзьями пошли за Никитой по самому короткому пути к дому Семёновны. Они поднимались в гору по горбатой, извилистой улице, окаймлённой выцветшими заборами, за которыми виднелись простенькие постройки. То тут, то там над оградой нависали ветви с сочными желто-красными яблоками, синими, лопающимися от сочности сливами, зеленоватыми ещё грушами – протяни руку и угощайся. Вскоре показалась малюсенькая кирпичная церковь, возвышающаяся над лужайкой, любовно усаженной неприхотливыми цветами. Церковный участок окружал ровный, тщательно подогнанный, не в пример соседним, дощатый забор. Высокие деревянные двери церкви были распахнуты.
Маша вытянула голову, чтобы рассмотреть чёрные фигуры внутри. Она так старательно вглядывалась, что Вика спросила:
— Чего там интересного?
— Да так, ничего, — пробормотала Маша, не отрывая глаз от мужчин в рясах.
— Поклонника высматривает, а то перестал, болезный, за ней следить из кустов, — хихикнул Юрка и получил тычок в спину.
Никита прищурился и процедил:
— Терпеть их не могу: понавыдумывали всякого. Бесы им везде видятся. А у самих фиг тараканы в голове стадами…
Убедившись, что кроме московских туристов его никто не видит, Никита саданул что есть мочи ботинком по калитке. Её перекосило. Юра тоже наподдал кроссовкой по заборчику рядом.
— Что вы делаете?! – всплеснула руками Маша. – С ума сошли?! Никита, я вообще не пойму, чего ты так на них взъелся?
— Лицемеры они все. Говорят одно, а делают другое. Ненавижу!
Маша лишь пожала плечами. Они уже почти обогнули церковный двор, когда люди в рясах появились на бетонных ступенях крыльца. У Маши ёкнуло сердце. Она смотрела во все глаза, но знакомого лица не увидела: там был лишь убеленный сединами старец с окладистой бородой, плотный невысокий священник и двое долговязых монахов. Они чинно обсуждали что-то. Их слова до туристов не долетали.
— Слушай, какие они укутанные в жару! – обратила внимание Катя.
— Меня бы под дулом автомата не заставили сейчас надеть черное платье с длинным рукавом, да ещё и шапку такую нахлобучить, — сказала Вика.
— Она скуфья называется, — пробормотала Маша.
Антон присвистнул:
— Опа, а ты у нас знаток по монахам?!
— Да нет, — смутилась Маша, — в интернете прочла.
Друзья удивлённо посмотрели на неё, и Юрка уже без смеха добавил:
— Марусь, а ты не загоняешь? Из-за того пацана что ли? На кой чёрт тебе монах?
— Не из-за него… Это так, от нечего делать, — Маша сорвала с ветки, свисавшей прямо над её головой, теплое румяное яблоко и подмигнула Юре: — Хочешь?
— Не хочу, – буркнул Юра. — Ты лучше монаху своему предложи, соблазни его, как Ева Адама. Змею подогнать, чтоб ему в штаны залезла или так справишься?
Все засмеялись, а Маша раздражённо выкрикнула:
— Да перестаньте уже! Что вы ко мне привязались?! – она в сердцах швырнула яблоко на землю и быстрым шагом пошла вперёд.
«Не случайно мы вышли к церкви», — решила Маша. Ей вдруг показалось, что оказавшись там, она найдет хоть один из ответов на свои вопросы, сможет почувствовать что-то, увидеть реальность другого – его мира, такого далекого, шедшего параллельно с её собственным, но никогда не соприкасающегося.
Во дворе хозяйка развешивала бельё на веревки, натянутые между двумя кряжистыми абрикосовыми деревьями. Маша подошла к ней:
— Лидия Семёновна, я спросить хотела…
— Спрашивай, — сказала женщина, щурясь от солнца.
— А сегодня служба будет в церкви?
— Вечерняя? Да, будет. В шесть часов.
— Спасибо, — ответила Маша, — а сейчас сколько?
— Да уже, почитай, половина.
Не говоря ни слова, Маша устремилась в домик. В поисках подходящей одежды она переворошила всю сумку, вытянув блузку с длинными рукавами и светло-голубую юбку, едва прикрывающую колени. Когда она перед зеркалом пыталась стянуть пониже джинсовую юбку, недовольно морща носик, в дом зашли подруги.
— Катюш! – взмолилась Маша. – Дай мне твой сарафанчик, а? Тот, с красными узорами.
— Бери, только ты в нем утонешь.
— Спасибо, спасибо, спасибо, — Маша кинулась на шею Кате и зацеловала её в щеки.
Та даже смутилась:
— Какая ты любвеобильная сегодня!
Маша скрылась в комнате. Когда через несколько минут она вышла во дворик, ребята её не узнали – в длинном белом сарафане с красными и чёрными фольклорными узорами поверх тонкой, как паутинка, батистовой блузки, с рыжей косой, змейкой спускающейся по плечу до самого пояса, в белых балетках, улыбающаяся, как дошкольница, она была трогательной и непривычной.
— Хорошо так, да? – сияла Маша.
Антон аж привстал:
— Не то слово! Марусь, тебе ещё платочек на голову и в сказку «Морозко».
— Ой, точно! Платочек…, а где ж его взять? – спохватилась Маша.
Вика надула губы и пренебрежительно сказала:
— Ничего хорошего! В клушу деревенскую превратилась.
— Ты завидуешь, — хихикнула Катя, — тебе, чтоб так выглядеть, надо тонну косметики нанести, а Машка сама, как цветочек. Кстати, цветочек, а ты куда намылился в таком виде? В сказку «Морозко»?
Маша покраснела:
— Да я так, пройдусь по-быстрому.
— Выйду на улицу, гляну на село? – подмигнула Катя.
Юра скептически посмотрел на Машу:
— В церковь она собралась. Раз монах на шорты не ведется, надо его сарафаном искусить… Не понятно, что ли?
Маша закусила губу, чувствуя себя не в своей тарелке.
— Она в таком маскараде, небось, решила стриптиз-шоу перед попами устроить, — громко захохотала Вика. – Новая участница Пусси[5]! Я этого не пропущу!
— Нет, никакого маскарада, — насупилась Маша. – И уж тебя мне в провожатые точно не надо. Я сама пойду.
Катя поднялась из-за стола:
— У меня платка нет, а шарфик шифоновый могу дать.
— Дай, пожалуйста.
* * *
После вчерашнего поступка послушника к восхищению внешностью парня, к любопытству и интересу Маши добавилось уважение. Он был иным, совсем не похожим на тех молодых людей, которые её окружали. Маше захотелось хоть что-то сделать так же, как он, стать на шажок к нему ближе.
Она зашла в полутёмное помещёние церквушки, освещённой лишь маленькими пятнышками свечей и лучами солнечного света, падающими на стены из узких окошек-бойниц под куполом. Ещё неделю назад Маша сама бы посмеялась над собой, как Вика и Юра, но сейчас все её существо замерло в ожидании.
Он тоже сюда приходит, чувствует тот же сладковатый запах воска, ладана и свежеобработанного дерева, видит побеленные стены, лица святых в золотом облачении, со сверкающими нимбами над головами, слышит этот скрип половиц. Маша робко обошла залу, рассматривая иконы, и стала в центр, прямо под купол.