За стойкой неспешно ковырялась в бумагах чинная старушка, склонив над столом голову со старательно уложенной причёской.
— Извините, — отвлекла её Маша. – У вас есть какие-нибудь танцевальные курсы, занятия?
Старушка сморщила лицо под очками, усиленно соображая, и закивала:
— Да. Много. Расписание смотрите, — она показала на разлинованный график занятий под стеклом. – Там всякие есть: восточные, современные, бальные. Выбирайте.
Маша пробежала глазами по красным маркированным строкам, сверилась с часами – один вот-вот начнется. Хип-хоп? Без разницы. Она с нетерпением поднялась в зал на второй этаж. Огляделась. Те же белые балясины на балкончике наверху, три подпирающие тучные меловые колонны, зеркало во всю стену, светлый, подвытертый паркет – почти всё, как дома, как в Годдесс. Маша затрепетала от радости при виде ноутбука и больших, бывалых динамиков. В зале толпились человек пятнадцать разновозрастных ребят и девчонок в футболках и полуспущенных спортивных штанах. Танцоры. Маше хотелось кинуться им на шею, как родным. Высокий парень лет восемнадцати важно спросил:
— Кого ищешь?
— Позаниматься хотела, — улыбнулась Маша.
— Мы уже не берём. У нас набор в сентябре, – он поправил бандану на шее. Остальные молчали. Сразу понятно: он – местный гуру.
— Я не новичок, в принципе, но перерыв был. Мне б хоть раз потанцевать, вспомнить.
— Умеешь что-нибудь?
— Умею, — просто ответила Маша.
— Ну, покажи, может, возьмём, — снисходительно ответил парень. – Что тебе поставить?
— Что угодно, — пожала плечами Маша и стянула тёплую куртку и свитер.
Из динамиков понеслись ударные и хлопки. Маша приготовилась. Ага, Дженет Джексон. Привет, родная. Раз, два. Поймала ломаный ритм. Тело включилось. Маша будто слышала, как Анка ведёт: пошли руки, плечи, голова. Наклон, упала на колено, прокатилась по полу, поднялась с волной. Шаг. Ещё. А теперь прыжок. Поворот. Точка. Батман. Прыжок. Снова на пол. Выгнулась… Нижний брейк. Точка. Маше хотелось, чтобы музыка не заканчивалась. Но она все-таки оборвалась. Парень с банданой и остальные обалдело смотрели на неё:
— Опа, — наконец, произнес «гуру». – Ты где училась?
Маша поднялась с пола, чувствуя себя снова живой, словно рыба, выпущенная обратно в воду:
— Да так, в Годдесе.
— В нашем, краснодарском, что ли?
— Неа, в московском, — Маша вытирала платком испачканные о паркет руки.
— Ё-моё, — протянул парень. — А нафик тебе учиться?
— Да я просто танцевать хочу, — сияла Маша. – Соскучилась.
Парень помолчал минутку и спросил:
— Слышь, а может, ты нам мастер-класс дашь?
— Я? – удивилась Маша. – Я ж не в форме.
— Фига се… — возмутился парень. – А чё ты тада в форме творишь?
Следующие два с половиной часа были для Маши бесконечно радостными: танец, ритмы, музыка. Её тело двигалось и жило, радовалось и пело, будто все эти месяцы она сама, как Алёша, лежала прикованная к кровати. Маша с удовольствием бы протанцевала до утра, но пришлось уйти. Весёлая, она не шла, а летела, остановившись только возле «Новогоднего базара», чтобы купить крошечную пушистую ёлочку и украшения – в палату Алёше. Пусть ему тоже будет хоть чуточку приятно!
Она пришла раньше своей смены, как и собиралась. Стянув пропахшую потом футболку, обмылась в прохладном душе и облачилась в привычную униформу. Под общие улыбки и восклицания Маша пронесла по коридору ёлку и водрузила её на свободную тумбочку – так, чтоб Алёше было видно. Он пока дремал. Тихонько переговариваясь с Глебом и Михалычем, Маша нарядила зелёное деревце синими и красными шарами. Ёлочка распушилась, распахлась, попав с холода в тепло. Глеб угостил Машу мандарином. В воздухе парили ароматы праздника: хвои и мандаринов. Маша заметила, как Алёша зашевелился, начал просыпаться. Счастливая, как никогда, она подошла к нему, поцеловала в лоб и погладила светлые волосы:
— Привет, соня.
Сонный Алёша, ничего не понимая, смотрел на неё, на ёлку, и вдруг в его взгляде что-то изменилось. Он дёрнулся, зажмурил глаза, застонал чуть слышно, сцепив зубы. Маша встревожилась:
— Больно? Надо укол?
— Н-нет, н-нормально, — шепнул он, потом посмотрел как-то странно и пробормотал: — Я п-посплю ещё.
— Спи-спи, — умиротворяюще сказала Маша и чмокнула его в щёку. – А я побегу.
* * *
Около шести часов, когда почти вся дневная смена разошлась, за окнами потемнело, из коридора донеслись удивлённые возгласы. Маша поторопилась туда. Перед ординаторской двое здоровых, накачанных рабочих в синих униформах собирались пропихнуть в дверь огромную коробку в половину их роста. Наконец, кто-то догадался и распахнул вторую створку. С хитрой улыбкой на лице Маша прислушалась. Из кабинета донёсся голос:
— Вы же Артур Гагикович?
— Ну, я? Это что?
— Вам подарок.
— От кого?!
— Скоро узнаете.
Весь медицинский люд и ходячие пациенты столпились перед ординаторской, пытаясь разглядеть, что там происходит. Рабочие аккуратно сняли верхушку коробки, под которой оказался бело-розовый торт. Издалека казалось, что верх настоящий, а низ уж больно блестит – будто из ткани. Что происходило дальше, зевакам увидеть не удалось: рабочие старательно прикрыли двери, да и старшая медсестра, уже уходящая домой, разогнала любопытных. Но кто-то под разными предлогами остался – в больнице мало событий, и всё происходящее вызывает интерес.
Один рабочий сразу покинул ординаторскую, а второй задержался на секунду, но как только зазвучала расслабляющая музыка, тоже вышел. Прислонившись спиной к дверям, оба здоровяка стояли со скучающим видом, не обращая внимания на больных и медсестер, у которых любопытство сворачивало шеи и вытягивало носы. И только Маша более-менее представляла себе, что происходит внутри ординаторской: как, распахнув рот, сидит Артур Гагикович, а из торта плавно и эротично выбирается девушка. В рыжем парике с длинными локонами, одета весьма условно, зато на ногах высоченные шпильки и платформа. А потом…
Хирург не выбегал с криками ужаса и не кричал о помощи, да и самая дорогая в городе девушка по вызову долго не покидала ординаторскую. Значит, приват-танец пошел на пользу, — хмыкнула про себя Маша.
Когда спустя достаточное время из ординаторской появилась рыжая дива, накинувшая на голое тело махровый халат, её сопровождающие вытащили основу торта, бережно сложили в коробку. Затем троица с видом честных тружеников, вышла за пределы отделения.
Маша выждала немного и зашла в ординаторскую с большим пакетом в руках. Артур Гагикович сидел ублажённый и ошалевший. Маша подмигнула:
— Ну, как? Понравилось?
Артур Гагикович уставился на неё, а Маша протянула ему фирменный пакет с массивной бутылкой:
— Вы успокоились? Руки не дрожат? Вам же надо снимать стресс. Утром было две операции, конец недели. Мне Таня всё объяснила: нужен секс и алкоголь. С сексом не знаю, как вышло, но я заказывала лучшую девочку по вызову, а вот алкоголь точно хороший — Реми Мартен.
— Ты?! – хлопал глазами Артур Гагикович.
— Вы Алёшу оперировали. Я не могу быть неблагодарной, — расцвела невинной улыбкой Маша. – Спасибо вам большое!
Глава 5. Цена творчества
Летели дни, приближая Новый год. Глеба готовили к выписке, и Михалыч уже стал осторожно делать первые шаги, карябая линолеум ходунками.