Вскоре после того, как Маша вернулась к себе, к ним заявился с визитом Лёня.
— Привет, — поцеловал он Катю в щеку и застыл у порога при виде Маши: — Ну, здравствуй, блудная и шальная дочь.
— И тебе привет! – откликнулась Маша, не вставая с кресла. – Заходи, что ли?
Лёня натянуто улыбнулся и вошёл в комнату.
— Давненько не виделись, — чмокнул он её. – Тебе идет новая прическа.
Катя засуетилась:
— Я сейчас чайку поставлю. Или лучше кофе, Лёнь?
— Да без разницы, Котён, — сказал он. И к своему величайшему изумлению Маша заметила, как они коснулись друг друга ладонями, думая, что ей не видно.
Пока Катя суетилась на кухне, Маша, подставив под подбородок руку и свесив ноги с другого подлокотника, рассматривала Лёню. Он изменился. Вечно взъерошенный, рыжий бородач стал каким-то приглаженным.
— Ну, как ты вообще? – спросил он.
— Да, как видишь, ничего, — ответила Маша. – А ты?
— И я, — он был на редкость неразговорчивым.
— Клип наш вроде получился, несмотря ни на что, — прищурилась Маша. – Только думаю, что меня больше приглашать не станут.
— Не знаю, наоборот, Юнус недавно о тебе вспоминал, — чуть улыбнулся Лёня.
Маша резко повернулась и села по-турецки, выпрямив спину:
— К чёрту Юнуса! Один вопрос не дает мне покоя. Про наши съёмки. Что на площадке делал Юра, и когда он ушёл?
Лёня выпятил вперед нижнюю губу, потёр лоб, как бы вспоминая, и щёлкнув пальцами, произнёс:
— Ба! Так мы ж о кастинге разговаривали. Он пришёл. Я не знаю, чего он пришёл… Может, поглядеть, как у тебя дела. А я хвать его, вижу – нужный типаж. И мы свалили от чужих ушей подальше, за вертолёт, а потом за холм.
— Чего такого секретного? – недоверчиво спросила Маша.
— Да видишь ли, у меня выпала возможность в Питере подхалявить по-крупному. И не с кем-то, а с Pet Shop Boys! Прикинь, а?! Но без Юнуса. А он, зараза, ревнивый, как чёрт. Вот я и проворачивал дельце без его ведома. Потому как, если потом узнает, ещё ладно, а если «до», тут жди неприятностей – горячая южная кровь! Он сначала меня под колёса поезда скинет, а потом разбираться будет.
— Понятно, а Юра что должен был исполнять?
— Там клип: балерины и парни с улицы. Пацаны сначала подглядывают, а потом начинают с балеринами танцевать. Юра очень подходил: лицо простецкое, эдакий парень с нашего двора, но фигура супер и танцует, как надо.
— Так и что, вы договорились? – уточнила Маша.
— Ну да, — кивнул Лёня. – В декабре были съёмки. Погода там была жуть! Чуть нос не отморозил… и руки.
— А когда вы расстались с Юрой в Залесской?
— Да как договорились обо всем, так и расстались. Он пошел в станицу, а я обратно на площадку. С Элкой и Анечкой. Они рядом тусили. Подальше от шума.
— Какого шума?
— Ну, вы там что-то орали друг на друга, — припоминал Лёня. – Потом Марк на Юнуса. Потом Юнус на помощников. Дурдом был, а не съёмки…
Маша задумчиво смотрела на Леню — тот сидел, расслабленно развалившись на диване, и не выказывал никаких особенных эмоций. Вроде бы не врёт. И рассказ с Юркиным совпадает. Жалко, что она не экстрасенс.
— Слушай, — подалась вперёд Маша, — а ты помнишь, кого не было на площадке, когда ты вернулся?
Лёня почесал бороду и усмехнулся:
— А ты никак вообразила себя мисс Марпл?
— Без шуток, Лёня, мне это важно, — серьёзно парировала Маша.
— Да я не помню, — искренне взглянул на нёе оператор, — я ж не записывал.
— Напряги мозг. Ты не такой тупой, каким хочешь казаться.
Лёня закатил глаза к потолку и поджал губы. Вдруг он шлёпнул себя по лбу и ткнул в сторону Маши пальцем.
— Надо ж, правда, вспомнил! Не было помощников обоих и Юнуса.
— Спасибо, — Маша поднялась с кресла и поправила халат. Она подошла к окну. Постояла минуту и вернулась обратно, говоря: — Помоги мне встретиться с этими товарищами.
— Глупости, — расхохотался Лёня. – Во-первых, их уже двадцать пять раз обо всём следователь в той деревне спрашивал. Во-вторых, они постоянно в разъездах. В-третьих, не возись с этим делом. На кой тебе оно? – и намного серьёзнее Лёня добавил: — А, в-четвёртых, я думаю, монах тот, что свалился, сам прыгнул. Я же слышал, народ болтал, что у парня крыша поехала. Да ты сама знаешь лучше всех…
— Свидетели видели.
— Да что они видели?! Следак деревенский нам тоже рассказал. Туристы эти чёрт знает откуда смотрели. Чуть ли не за километр! Может, они за вторую фигуру дерево какое-нибудь приняли? Тем более монах спрыгнул, и второй фигуры как ни бывало. Они ж особо ни в чем не были уверены…
— Разве?
— Конечно! А ты сейчас полезешь с расспросами… У тебя и так уже репутация «Не влезай, убьёт!» Думаешь, чего тебя ни на один корпоратив не зовут? Хочешь, чтобы все окончательно убедились, что ты не дружишь с головой? А так всё сгладится, забудется со временем.
Маша не ответила. На неё накатила удушливая волна – если всё-таки Алёша прыгнул сам… Значит, она виновата ещё больше. А она виновата. Оскорбления, вылетевшие изо рта в долю секунды, будут преследовать её всю жизнь, тянуть к земле тяжёлым грузом презрения к самой себе. Как глупо искать преступника – достаточно посмотреть в зеркало. Маша встряхнула головой, пытаясь сбросить с себя состояние оцепенения.
В комнату вернулась с подносом Катя. Она принялась выставлять на журнальный столик чашки и всякую всячину, что наскребла на кухне: орешки, остатки ветчины, сыр, печенье, чипсы.
— Лёнчик, чем богаты, — улыбнулась она и села рядом с ним. Как-то очень близко.
Лёня потянулся за ветчиной и кофе, довольно бормоча:
— Да-а, щами и пельменями домашними у вас не разжиться… Что делать с вами, с танцовщицами?
Маша посмотрела на него, добродушно ворчащего, на Катю, которая пригрелась возле него, как подснежник на солнце, и поинтересовалась:
— А что между вами происходит?
Катя отодвинулась от Лени на пару сантиметров и невинно захлопала глазами:
— Ничего, совершенно ничего.
Лёня вторым голосом тоже забубнил якобы удивлённо:
— А что может быть?
Маша ухмыльнулась кисло:
— Ладно, тайные агенты, секретничайте. Интересно, кто первым расколется?
* * *
Уже ночью, когда погасили свет, Катя шёпотом спросила у Маши:
— Не спишь?
— Нет.
Катя пробралась к Маше на диван и немного виновато, словно нашкодившая девчонка, заглянула подруге в глаза. На её лицо падал из окна лунный свет. Катя поправила чёлку:
— Машунь, я не думала, что ты так быстро догадаешься… Признаюсь: мы с Леней вместе. Я, наверное, даже скоро к нему перееду. Мы говорили об этом на днях.
Маша облокотилась о подушку и улыбнулась:
— Правда?! Классно! А зачем вы цирк устраивали?
— Чтоб тебя не расстраивать, — потупилась Катя.
— Глупенькая! Чего б я расстроилась? – удивилась Маша.
Катя провела рукой по уже отросшим шелковистым кудрям на голове подруги и виновато сказала:
— Мне просто так хочется, чтобы у тебя тоже всё было хорошо! Не только у меня… я бы для тебя все, что угодно сделала!
— Ты об этом…, — вздохнула Маша. – Не переживай за меня. Что есть, то есть.
Катя помолчала секунду и вдруг спросила:
— А тебе Юрка совсем-совсем не нравится?
— Юрка? А он при чём?
Катя поджала губы:
— Неужели ничего не видишь? Он по тебе сохнет. Когда ты вернулась в Москву, у него глаза снова гореть начали. Из кожи ради тебя лезет все время! Ты и, правда, не замечаешь?
— Ну, Кать, Юра – он же друг. Просто хороший друг.
— Конечно! – иронично усмехнулась Катя.
— Пойми, Катюш, — грустно сказала Маша, — мне сейчас не до отношений. Да, я думаю про Алёшу. До сих пор… Я не смогу вот так просто взять и забыть. Это слишком тяжело. Слишком много там всего перемешалось. Давай не будем обо мне! Лучше расскажи, как у вас с Лёней? Мне хочется порадоваться, а не впадать в депрессию снова.