Взгляд Норы лишал его последних сил на разумные действия. Но её дальнейшие слова остановили порыв коснуться желанных губ своими.
— Вы много о чём говорили, — она улыбнулась. — Злились на меня. Обещали найти. Наказать. И ещё…
Она замолчала. Постеснялась повторить его признание ей в любви, которое он в бреду многократно делал этой ночью. Не выдержав, Риккардо обрушился на Нору с претензиями:
— Нора, почему Вы покинули Лондон? Почему, не сказав ни слова, сбежали!?
— Но Ваше письмо явно говорило о нежелании дальнейшего общения со мной.
— То письмо было не для Вас! Предупреждая Ваш следующий вопрос, поясняю, то письмо вообще не для женщины! Хотя такое объяснение сейчас Вас только запутает. Но как Вы любите говорить, сейчас не об этом. Нора, я с ума сходил, когда Вы ушли, когда я безрезультатно искал Вас!
— Зачем искали?
— Ну, знаешь ли! — возмутился Риккардо, услышав её вопрос. — Вы самая странная женщина, которую я знаю.
— Но это же не повод меня искать?
— На что намекаете?
— В бреду, Вы были более искренним.
— Вам понравилась речь мужчины, находящегося в бреду? — удивился Риккардо.
— Есть слова, в которые мне трудно поверить. Ещё реже бывают слова, в которые я не поверить не могу. Одно моё присутствие здесь доказывает, что я Вам поверила.
— Поверили мне? То есть стали доверять? Поэтому не ушли, не бросили здесь одного?
— Пока нужна моя помощь я не ушла бы.
— Но пока ухаживали, поменялось отношение ко мне, и причина слова, сказанные мной в бреду?
— Глупо, но это так.
— И что это были за слова?
— Я не могу их повторить.
— А я могу. Я Вас люблю. И вновь предлагаю стать моей женой. Не спешите отвергать предложение!
— Но Вы же, понимаете, какие осложнения возникнут, если соглашусь?
— Знаю точно, будет плохо мне и Вам, если не будем вместе.
— Но для этого нам не обязательно вступать в брак, — неожиданно для Риккардо прозвучали её слова.
— Нора! Вы предлагаете мне стать Вашим любовником?
— Я не хочу Вас лишать возможности обрести законных наследников… с другой женщиной, — голос её стал тише, сухим и безжизненным, как и взгляд.
— Вы больно раните себя собственными словами. Прошу, перестаньте мучить себя. Вы единственная на всей земле, кто мне нужен, и никакой долг перед титулом не заставит меня лечь в постель с другой женщиной.
— Это слишком большая жертва. Со временем Вы можете передумать. И тогда пожалеете, что я — Ваша жена. Жена, не способная родить наследника. Вы будете последним герцогом Редклифф. Трехсотлетняя династия закончит своё существование и всё из-за того, что Вы поддались чувствам и сделали своей супругой меня. Простите, я не могу позволить Вам совершить такую трагическую ошибку… У нас нет будущего. Прошу, не предлагайте мне замужество. Соблазн слишком велик. Боюсь поддаться чувствам. Я Вашей быть хочу. Но не женой. На эту роль выберите более достойную. Женщину, которая оправдает надежды возлагаемые титулом — супруги герцога.
Риккардо с горечью слушал, как Нора говорила, чеканя каждое слово. Речь сдержанная, а глаза полные слёз.
«Она отдаётся без боя.
Но могу ли я принять её вот так? Без права на общественное одобрительное признание наших отношений.
Отношения любовников, вместо супружеских?
Она отказывается быть мне законной женой из-за моего долга произвести на свет наследника. Какая нелепая жестокость. Какой скотиной был Стивен, вдолбивший, в её светлую голову подобные мысли. Заставив поверить, что она ущербная».
— Нора, я не могу принять Ваше предложение. Оно убьёт Вас. Сердце Ваша, душа разорвётся от горя и разочарования, когда Вы меня толкнёте в объятья другой. Вы думаете, что так будет правильно и от этого не так больно. Но это неправда. Поверьте мне, когда отдаёшь, из благородных целей, любимого человека другому, более достойному, как Вам по наивности кажется, боль душевная, которую при этом начинаете испытывать, будет отравлять сознание. Душа не примет Вашего благородства и жертв, связанных с ней. Мне повезло, благодаря Вам, я пережил подобную боль, и могу о ней теперь рассуждать без особой жалости к себе. Но, что касается Вас, могу с уверенностью сказать, я узнал Вас. Узнал Вашу надорванную душу. Ещё одного потрясения душа Ваша не выдержит. Я не могу сознательно пустить по ветру наши чувства. Мои к Вам. Ваши ко мне. Эти чувства необходимо охранять, беречь и ни в коем случае не подвергать поруганию. Осквернению.
— Как же нам поступить? Я отказываюсь принять Вашу жертву. Вы мою.
— Нора, я обязательно найду решение, которое устроит нас обоих. Дайте мне только время подняться на ноги, ибо находясь в одной постели с вами, я здраво мыслить не способен.
Она в очередной раз попыталась встать, но её опять остановили его руки.
— Ангел мой, я соскучился по Вашему взгляду, губкам, запаху… Исцелите меня. Поцелуйте.
Нора коснулась пальцами губ Риккардо, погладив, провела по мужским щекам. Дошла до затылка и, погрузив руки в его волосы, замерла. Больше ей делать ничего не надо было. Такое приглашение Риккардо даже не мечтал получить. Нора больше не сопротивлялась. Она, наслаждаясь, принимала его. Безропотно отдавая себя. И искренне отвечала на прикосновения его губ.
Риккардо приложил немалые усилия, чтобы не прикасаться руками к её телу. Он понимал, объятьями дело не кончится. Прижать её к себе и только наслаждаться поцелуем, он не сможет. Ему захочется полностью завладеть ею. Мастерство обольщения и натиск ласк вынудят Нору не сопротивляясь ответить ему. Но это не могло быть оправданием для мужчины по отношению к любимой женщине, которую он хочет сделать своей женой.
Удовольствие от поцелуев росло параллельно той пытке, которую он начал испытывать, сдерживая себя. Поэтому был вынужден остановиться:
— Простите, у меня закружилась голова.
Аккуратно прилёг рядом с Норой, закрыл глаза и обхватил голову руками. Голова действительно кружилась, но не настолько, чтобы являться причиной отстранения от отзывчивого женского тела. Но Норе об этом знать было не обязательно. Она была в шаге от соблазнения.
— Я сделаю компресс на лоб, и разведу немного опиума. Это облегчить Ваше состояние, — поднявшись с кровати, пояснила Нора.
— Только компресс! Спать сейчас — непозволительная роскошь. Нам многое надо обсудить.
Он приподнялся с кровати, подсунул под спину подушки. Через минуту вернулась Нора, в руках её был медный таз с водой, а на плече полотенце. Тихо она присела рядом, поставив свою ношу себе на колени, обмакнула полотенце в воду, отжала и приложила влажную ткань ко лбу герцога. Он молчал. Лишь наблюдал за её действиями.
Теперь его любопытство относительно одежды Норы было удовлетворено. На ней, помимо светлой мужской рубашки, были песочного цвета брюки для верховой езды, тоже мужского покроя. Брюки слегка обтягивали женские бедра и талию. Размер же рубашки больше, чем в действительности нужен. На ногах терракотовые кожаные сапоги, явно женские и её размера.
Риккардо достаточно было лишь одного взгляда, чтобы дать бег фантазии и представить эту женщину вовсе без одежды. Уж слишком линия её тела обрисовывалась под брюками. А слегка расстегнутая рубашка позволяла скользнуть взглядом по груди. Столь непозволительная одежда для женщины, делала Нору безумно желанной.
Не в силах отвести взгляд, он накрыл глаза рукой.
— Риккардо, Ваше состояние позволяет сейчас что-либо обсуждать? Может, лучше немного подождать, пока Вам не станет лучше?
— Вот именно сейчас время расставить все точки над «i», — вновь на неё посмотрев, произнёс Риккардо.
— Хорошо. Задавайте вопросы.
— Обещаете говорить только правду?
— Обещаю. Отныне только правду.
— А до этого говорили мне неправду? — удивился Риккардо.
— Только однажды. В ту ночь, когда вернулась в Лондон.
Риккардо мысленно вернулся в ту ночь, но так и не понял, что же, Нора могла ему соврать.
— И что же из сказанного было неправдой?
— То, что я — бедная вдова.