Точно так же и люди, управляющие социалистической экономикой, давно пользуются специальным жаргоном, который позволяет им более или менее сносно понимать друг друга и худо-бедно справляться с делом. Когда директор предприятия получает от министерства план, для выполнения которого ему то же министерство отпускает едва ли половину необходимых материалов, он уже не впадает в отчаяние, не подает заявление об уходе, ибо знает: для вида, для отчетности министерству нужна сегодня такая цифра плана, а в середине года оно ее без лишнего шума «скорректирует», и его предприятие, выполнив процентов 60 от намеченного, может попасть еще в передовые, так как после корректировки прежние 60 будут выглядеть, как 110. Рекордные уловы рыбы будут включены в сводки и газетные реляции, но здравомыслящий начальник отдела сбыта не кинется к телефону предлагать магазинам неожиданно свалившееся богатство, потому что знает, что рефрижераторы и консервные заводы едва справляются с обычными уловами, так что рекордный, возможно, будет выброшен обратно в море. Любой средний инженер умеет подсчитать заданный начальством «экономический эффект» от того или иного новшества, и начальство прекрасно знает, что получающиеся тысячи и миллионы рублей экономии есть чистый блеф, что они не позволят ему изыскать лишнюю десятку на зарплату уборщице, но все играют в эту игру, потому что так уж заведено, принято, повелось.
Это делается повсеместно.
Об этом знают все.
И тем не менее усилия, затрачиваемые на ложь, не пропадают зря. Бесконечная песнь о победах и достижениях оказывает свой убаюкивающе-успокаивающий эффект, в то время как сказанная вслух правда могла бы вызвать болезненную тревогу в умах советских граждан, которые состояние тревоги переносят очень плохо. Природа двоемыслия, его огромное значение для устойчивости политико-социальной системы социализма могут составить тему специального исследования. Занимаясь же социалистической экономикой, мы должны ни на минуту не забывать о нем и твердо усвоить одно: язык официальной хозяйственной отчетности есть не что иное, как «феня», специальный сленг, созданный руководящим слоем, чтобы скрыть истинную картину от собственных граждан, от иностранных наблюдателей, а порою и от самих себя.
4
Конечно, мы не можем себе позволить из-за всех этих трудностей отложить изучение «бесклассовой экономики» до более удобных времен. Миллионы людей в обществах с рыночным регулированием хозяйства, устав от вечного противоборства и конкуренции, от постоянного напряжения сил, которое сопутствует труду в условиях свободного предпринимательства, тянутся всей душой к иллюзорному покою и безмятежности социализма — они должны знать, что ждет их за декорациями, изображающими всенародное процветание. Планово-социалистическая система хозяйства при всей своей неэффективности может любую долю народного труда направить на военные нужды и поэтому ухитряется производить в огромных количествах первоклассное оружие, исправно стреляющее и взрывающееся во всех концах мира, — это тоже немаловажный аргумент за то, чтобы спешить с ее изучением. Но так как система остается пока по многим причинам закрытой для аналитического исследования, представляется полезным составить для начала самое общее описание, наподобие тех, что оставляли путешественники, попадавшие в неведомые земли.
При жизни кремлевского горца даже такая относительно скромная задача была практически невыполнима. Однако за последние 20 лет в стране произошли значительные перемены, которые сделали доступным огромный объем важной информации, в том числе и хозяйственно-экономической. Парадокс при этом состоит в том, что интересующие нас сведения наиболее густо рассыпаны не в работах диссидентов, не в Самиздате, а в массовой официальной печати, на страницах центральных советских газет и журналов.
Следует немного задержаться на происхождении этого парадокса.