========== Глава 1 ==========
Быстроходный дромон* “Стратигион” разрезал волны. Погода была прекрасная: и, казалось, вокруг ничего, кроме синего моря и синего неба. Из большой капитанской каюты появилась девушка в богатом дорожном платье и легкой белой головной накидке, которая придерживалась серебряным венчиком на лбу.
Девушка подошла к перилам и приставила руку к глазам, вглядываясь вперед: против солнца она поначалу ничего не различила. Но вот раздался резкий крик чаек.
Юная госпожа улыбнулась и кивнула сама себе. - Уже близко, - пробормотала она. Тут следом из каюты появился немолодой, представительный мужчина в темно-алом гиматии поверх светлой туники. Он положил девушке руку на плечо.
- Что, чайки? Крит совсем рядом, Феано. Вон уже и вода пенится.
Роман Мелит, начальник судна, указал вперед.
На горизонте появились очертания острова - белые слоистые скалы, зеленые рощи и горы. Большие и темные, как у капитана, глаза Феано вспыхнули от радости, она захлопала в ладоши.
- Скорей! - воскликнула капитанская дочь. Но гребцы под палубной надстройкой начали тише опускать весла, кормчие налегли на кормила: тяжеловесный дромон принялся замедлять ход, и вскоре стал на якорь.
- Спустить скафос*, - распорядился капитан. - Я отправлюсь на берег один, - пояснил он, взглянув на девушку. - Потом, если все будет удачно, возьму тебя и остальных.
Он улыбнулся: обаятельная улыбка преобразила смуглое обветренное лицо патрикия* Мелита. Феано вздохнула и, сжав губы, перекрестила отца.
- Удачи, - сказала она.
Шлюпку спустили на воду, и капитан с помощником и несколькими гребцами отправились на берег. Феано покусала губы, глядя им вслед. Город Кносс был ужасно старый, старый даже во времена язычников; и порту насчитывалось лет не меньше, чем городу. Это вообще было тихое место - так сказал отец; но пиратствовали здесь с тех же времен язычников, а настроение у властей менялось как ветер. Даже гостям из богохранимого Константинополя следовало поберечься.
Увидев, что отцовский скафос возвращается, Феано радостно улыбнулась: она быстро вытащила из поясного кошеля зеркальце на длинной ручке и посмотрелась. Скоро ведь сходить на берег. Девушка поморщилась, видя, что темно-бронзовые волосы совсем растрепались; а что сделало с ее и без того смуглой кожей солнце! Но сама ведь напросилась. Наверняка ей, женщине, больше такого случая и не выдастся!
Роман Мелит с легкостью юноши взбежал по сходням на корабль. Он улыбнулся дочери и, подойдя к ней, поцеловал в лоб.
- Все спокойно, - сказал капитан. - Сейчас зайдем в порт, и я тебя сразу отвезу к Николаю с Ириной. А потом отправлюсь по делам.
- Вот так сразу?..
Феано так и представила, что ей придется все время, что они проведут на Крите, просидеть у дяди с тетей под замком, как благовоспитанной девице. Зачем, спрашивается, ехала в такую даль? Но спорить теперь, она, конечно, не стала и ушла в отцовскую каюту, чтобы прихорошиться.
Хотя они были люди небедные и отцовский торговый дромон считался одним из лучших судов, на нем было ужасно тесно и очень не хватало мест для уединения. Феано с нянькой ютились в закутке под палубой. Днем, конечно, капитанская дочь выходила наверх, но девушке приходилось прятаться при любой тревоге: не меньше, чем нянька, за этим следил Эйрик, наемник из викингов, которого приставили ее охранять.
Феано заново причесалась, уложив темно-рыжие волосы в узел, покрыла голову накидкой; а к серебряному обручу прицепила серебряные же колты-лунницы. Они красиво перезванивались и сразу превращали свою обладательницу в нарядную госпожу. Хотя платье, конечно, измялось и пропотело, а тело все чесалось. Как бы то ни было, хорошо, что они уже причалили!
Выйдя наружу, девушка увидела рядом с отцом свою старую няньку - армянку Феклу, всю в черном. Вот ей-то в жару каково? А немного в стороне стоял высокий белоголовый вэринг* - Эйрик, наемник-варвар. Поймав взгляд молодой госпожи, он слегка поклонился. Феано покраснела. По Эйрику было не понять, то ли он такой светловолосый, то ли уже поседел; хотя этот воин был моложе ее родителя. Впрочем, северные варвары вели такую жизнь, что немудрено.
Капитан велел дочери, няньке и охраннику забираться в лодку. Феано пошатнулась, спускаясь по сходням, и Эйрик быстро подхватил ее под локоть железной рукой. Феано снова смутилась и, усевшись на скамью в лодке, принялась смотреть на берег.
Впрочем, ничего интересного там пока не обнаружилось. Шумный, многолюдный порт - но Кноссу далеко было до Константинополя и даже Херсонеса. Когда они причалили, отцовский помощник Прокл сразу подвел им повозку, запряженную парой мулов: успел сторговаться на берегу. Феано с нянькой подсадили в телегу; армянка устроилась, охая и крестясь.
- Слава богу, слава богу за все! Приехали, дитятко! - говорила она.
Феано улыбнулась няньке, но мысли ее уже были далеко. Отец рассказывал, что здесь находится знаменитый критский лабиринт: местные считали, что это лабиринт Минотавра из древних мифов. А не он ли самый - вон те огромные развалины справа?
Отец, ехавший рядом на лошади, подтвердил, что это те самые руины. И пообещал дочке, что сводит ее туда, как освободится.
Путешественники наконец доехали. Дядя с тетей, жившие на окраине Кносса, оказались дома: они, конечно, ахали и восклицали, увидев заморских гостей. Феано так устала, что ей было почти все безразлично. Она облобызалась с теткой - невысокой пухленькой женщиной в глухом платье и платке: родственники получали письмо, извещавшее о приезде гостей, и отец привез им подарки, но благородного патрикия Мелита встретили тут без особенной радости. И на том спасибо.
Когда Феано напарилась в бане и переоделась в чистое, их с отцом позвали к столу. День был не постный, и Феано ела с удовольствием - и печеную рыбу, и яйца в соусе, и салат, и свежий сыр. Отец, правда, вообще не слишком строго соблюдал посты, и был хотя и суеверен, как большинство моряков, но не особенно набожен. Это он придумал дочери домашнее имя “Феано” - полностью ее звали Феофания, Феофания Мелитена. Но “Феано” означало “видящая”: иногда она изрекала и видела странные вещи. А еще так звали жену знаменитого математика Пифагора.
Отец был хорошим собеседником, но хозяев ему увлечь разговором не удалось. Они были неплохие люди, но очень уж провинциальные. Тетка Ирина слушала капитана, неодобрительно поджимая губы; а потом вдруг поинтересовалась, сколько лет теперь Феано. И, узнав, что целых пятнадцать, и что такая великовозрастная девица еще не просватана, перекрестилась и возмущенно замолчала до конца ужина.
Хорошо хоть, у нее не хватило духу упрекать гостя и начальника корабля, подумала Феано. Однако она предчувствовала, что тетка может начать воспитывать ее саму, когда отца не будет; и сразу после ужина, наскоро поблагодарив хозяев, девушка поспешила улизнуть в отведенную ей комнату на втором этаже дома. Там раньше спали две хозяйские дочери - обе теперь замужние и с выводком детей.
Нянька была уже здесь и дремала на своей лежанке, ожидая ее. Феано, опустившись на колени, помолилась перед иконой в углу. Потом разделась и, заплетя волосы в косу, в одной длинной сорочке забралась в пахнувшую сухими травами постель. Она мгновенно уснула.
Весь следующий день отца не было и Феано проскучала дома. Нет, не скучала, конечно, она захватила с собой рукоделие; но никуда не выходила, как надеялась. Тетка заглядывала к ней - похоже, наладилась поучать. Однако, застав племянницу за таким приличным занятием, как вышивание, осталась довольна. Днем пару раз заглянул и Эйрик: спрашивал, здорова ли молодая госпожа и не нужно ли ей что-нибудь. Потом вэринг тоже ушел куда-то по своим мужским делам.
На другой день вернулся отец. И повез ее на обещанную прогулку в кносский дворец! Снаряжаясь для выхода, Феано надела под длинную тунику кожаные штаны: благо платье было достаточно длинное, а то тетка бы раскричалась, если бы заметила. Хотя отец такой наряд одобрил - он считал, что женщине надевать в долгую дорогу штаны и удобнее, и безопаснее. Бабка Феано и мать Романа Мелита, персиянка, в юности часто ходила в шароварах.