Наконец семья покинула Константинополь. Эйрик был с ними, в свите патрикия Мелита. Но Феано чувствовала, что это уже ненадолго.
* Древнескандинавское название Константинополя.
* Ярл - племенной вождь в средневековой Скандинавии; позднее верховный правитель.
* Хирдманн - воин в хирде, скандинавской дружине.
========== Глава 8 ==========
В доме началась суета: таскали туда-сюда и укладывали вещи, делали важнейшие покупки, писали длинные списки и сверяли счета. Сам патрикий, Феано и управляющий Фома были заняты по горло.
В один из таких дней к молодой хозяйке пришел брат. Когда Феано спустилась к нему в атриум, Феоктист смущенно и вместе с тем гордо улыбнулся, протягивая сестре длинный папирусный свиток.
У нее уже рябило в глазах от того, сколько приходилось перечитывать и сверять за последнее время; и, однако же, Феано с восторгом схватила свиток.
- Что это? Ты разобрал мои папирусы?..
Феоктист кивнул.
- По большей части. Здесь краткое изложение того, что там содержится. Прочтешь на досуге.
Феано опять просияла от радости. Но тут же ее улыбка исчезла, сменившись выжидательным выражением. Феоктист понял и развел руками.
- Извини, дорогая сестра, сами свитки я тебе не верну. У меня они будут в большей сохранности. И впереди у вас такая долгая дорога.
Феано хотела рассердиться; но поняла, что это будет бесполезно. Она поблагодарила брата за помощь. И в ней опять проснулось жгучее любопытство к тайне, о которой она сама в последнее время напрочь позабыла.
Они прошли в триклиний, и Феано налила брату вина.
- Что там, можешь пересказать своими словами? Читать сейчас мне некогда.
Молодой евнух откашлялся.
- Много рассказывается о царице Артемисии - Артемисии Первой, царе Ксерксе и его приближенных. Это… записки частного лица и придворного Артемисии, человека по имени Питфей Гефестион. Там много бытовых подробностей и подробностей жизни автора и его родственников, которые очень занимательны, но для истории важности не имеют…
- А кто был этот Питфей Гефестион? Дипломат, вроде нашего отца? - спросила Феано.
- Можно и так сказать, - ответил Феоктист. Сделав глоток вина, красивым движением головы он откинул назад длинные черные волосы. - Многое попорчено временем и разобрать не удалось. Но ясно, что царица Артемисия неоднократно посылала автора этих записок на Крит для переговоров. А тот дом, где ты отыскала ящик со свитками, принадлежал его семье, родителям его жены.
- Ну надо же! - воскликнула Феано.
Феоктист улыбнулся.
- Конечно, это очень интересно. Но еще интереснее политические подробности. Как там утверждается, царица Артемисия при поддержке этого самого Питфея пыталась создать целостное государство - монархию, объединив разрозненные карийские полисы. Но все их усилия, как мы знаем, пошли прахом. Язычники так не смогли создать государство, хоть сколько-нибудь подобное нашему. Кария была персидской сатрапией, а позднее, во времена первого Рима, - всего лишь провинцией. Как и теперь, собственно говоря: и даже само название забыто… Однако меня воодушевляет мысль, что все это происходило на нашей собственной земле!
Феоктист рассмеялся.
- Право, даже жаль, что я не смогу отправиться с вами. В Рождество я должен неотлучно состоять при светлейшем и благочестивейшем. А вдруг бы удалось отыскать другие следы этого Питфея Гефестиона и древних царей!
У Феано загорелись глаза. Та же мысль посетила и ее!
Она подлила брату вина, но тут вспомнила еще кое о чем.
- А древний персидский текст, он чей?
- О, это еще любопытней, - Феоктист встрепенулся. - Персидский текст написан рукой некоего Артабаза, личного слуги и вольноотпущенника Питфея. Он был персом… и евнухом, как я.
Феоктист кашлянул в кулак.
- Этот слуга уже после смерти господина написал дополнения к его труду. В тех папирусах, что я дал тебе, я изложил все вместе, самую суть.
Феано кивнула. Ей опять стало ужасно жаль, что Феоктист припрятал оригинал и не желает его отдавать. Но заставить брата было нельзя; да и неразумно.
Она еще раз поблагодарила Феоктиста за проделанную титаническую работу. Потом он отправился поприветствовать отца, а Феано, поднявшись в свою спальню, тщательно припрятала перевод. После чего опять занялась домашними делами, надолго выбросив критскую находку из головы.
Когда сборы были почти закончены, Феано вышла посидеть в атриум, у фонтана. Девушка прикрыла глаза, отдыхая и наслаждаясь плеском струй. Потом услышала чьи-то тяжелые шаги и вздрогнула, сразу узнав их.
- Садись рядом, - пригласила она.
Эйрик присел на скамью, не возражая.
- Завтра уезжать… Когда я вернусь в город, все уже будет иным. И тебя больше не будет.
Он изумился.
- Как ты поняла? Что я хотел сразу уйти?..
- Это не слишком трудно.
Феано так опечалилась, словно ее ждала не свадьба, а похороны любимого. Эйрик долго молчал, не сводя с нее глаз. А потом вдруг сказал:
- Я могу увезти тебя! Сейчас, клянусь Одином и светлыми асами! Что мне твой отец… и этот твой жених, которого ты даже не числишь в женихах!
Феано покраснела до ушей и вскочила с места.
- Ты с ума сошел?..
- Да. Это безумие, которое посылают нам боги, - он протянул к ней руки, потом тоже вскочил. Подошел вплотную, оказавшись выше почти на голову. Светло-голубые глаза, горевшие неистовым пламенем, заворожили ее.
- Только скажи! Мы уедем куда захочешь!
- Нет… Нет, я не могу.
С огромным усилием Феано освободилась от власти минуты, от власти этого мужчины. Она попятилась, замотав головой, и вскинула ладонь, когда Эйрик хотел опять приблизиться.
- Ты знаешь сам, я не могу! Я не предам любовь отца, который так надеется на меня. И я не могу погубить имя сестры. Что станут говорить в Константинополе и при дворе о нашей семье?..
- Что Феофания Мелитена сбежала с варваром и язычником, - мрачно усмехнулся он. - Великий позор.
А ведь он мог бы теперь стать не простым хирдманном, а хевдингом - грозным и почитаемым военным вождем… Даже начальником корабля или крепости! Конечно, предлагать такое дочери Романа Мелита было безумием. Но все же на какой-то миг Эйрик опять поверил в эту мечту и зримо представил: то богатое приданое, которое Феано принесет никчемному Варде Мартинаку, вместе с его собственными деньгами, накопленными за годы службы, могло бы послужить им двоим куда лучше. Феано дочь теплых морей и не прижилась бы на севере - ну так они могли бы поселиться в другом богатом греческом городе! В провинциях люди не столь высокомерны, как константинопольские ромеи; и там всегда нужны такие воины, как он!
Эйрик вдруг почувствовал, что Феано с глубокой грустью смотрит на него. На его грудь, где по-прежнему висел амулет Тора вместе с распятием.
- Ты ведь опять стал язычником?
Он помедлил, склонив голову; точно стоял перед судом ярла. Потом ответил правду.
- Я чту твоего бога, пока я на его земле. Но от своих богов отрекаться не стану.
- Понимаю. Но я христианка, Эйрик. Я так жить не могу… и дети мои тоже не будут.
Девушка опять покраснела.
- Я пойду, а не то меня хватятся.
Феано подхватила юбки и убежала. Эйрик остался один, горько усмехаясь. Он почти не сомневался, что она так скажет.
Они с ней вновь увиделись только на другой день, когда из конюшни за амбаром уже выводили лошадей. Запрягли пару телег - для поклажи и слуг; и одну крытую ковровую кибитку, для молодой хозяйки с сестрой и нянькой.
Феано сосредоточенно укладывала что-то под сиденье своей повозки. Она низко нагнулась, и юбка задралась, открывая высокие сапоги. Эйрик улыбнулся, в голове забродили совсем не пристойные мысли. Он мог бы поклясться, что под этим дорожным темным суконным платьем на Феано надеты штаны.