Отец Савватий крепко и скорбно задумался и посоветовал девочке покрепче молиться, дабы Господь избавил ее от сего соблазна. Он сказал, что бесы часто смущают человека, принимая вид самый невинный; и сердца иных людей, особенно слабых женщин и детей, более чувствительны к этим искусительным голосам. Но слушать их никогда нельзя.
Феано ушла с чувством горького одиночества и разочарования. Добрый отец Савватий ничего не сумел ей объяснить; и девочка чувствовала, что священник ошибается. С ней говорили вовсе не бесы. Но с тех пор Феано стала осторожней и в церкви больше об этом не упоминала, призналась спустя какое-то время лишь отцу и Феоктисту. Ну, и еще Эйрику!
А Эйрик? Можно ли будет сказать священнику про вэринга - и про то, на что она подбивала его?.. Нет, ни в коем случае!
Феано печально улыбнулась, лежа с закрытыми глазами. Что ж, лукавить на исповеди - это ромейская наука. Господь все видит, и Он простит.
Весь следующий день Мелиты отдыхали, раскладывали вещи, заново осваивались в доме. Перед ужином, пока не стемнело, Феано взяла лошадь и отправилась в одиночестве прокатиться по имению. Сейчас это было безопасно.
У Мелитов был виноградник и оливковая роща. Оливки особенно хорошо продавались и хранились. Они держали коров и овец, но получали мясо и молоко, делали овечий сыр не для себя, а на продажу: слишком далеко было везти.
Феано заново обследовала свои владения, потом приостановилась на липовой аллее, ведущей к дому. За полем была церковка, маленькая купольная базилика, - сверкал в закатном свете золотой крест, и белело огороженное кладбище. Феано подняла руку и перекрестилась. На сердце легла странная тяжесть.
Девушка повернула коня и поехала обратно. Ее охватило предчувствие неизбежного; она ощутила, как прошлое наплывает на настоящее и время сдвигается. Скоро с ней опять заговорят те, кто навеки замолк!
Феано заторопилась домой. Спрыгнув с лошади у крыльца, она передала поводья конюху и убежала наверх в свою комнату.
Разувшись и стащив штаны, девушка переобулась в теплые войлочные туфли. И с досадой хлопнула себя по лбу. Она совсем забыла про письмо своему жениху!..
Феано скрипнула зубами и полезла в сундук за восковыми табличками, папирусом и чернилами. До ужина не успеть, но хоть начать…
Феано сперва казалось, что она не сможет выдавить из себя и двух слов, адресуя письмо Варде. Немилый избранник наверняка почувствует ее неискренность. Но, к своему удивлению, она вскоре увлеклась; девушка как раз описывала свои дорожные впечатления, когда дверь позади скрипнула. Вошла сестра.
- Папа зовет ужинать, - сказала Анна.
Феано, улыбнувшись, встала и подошла к ней. Погладила по пушистым волосам.
- Как ты сегодня? Хорошо?
- Да, - Анна зевнула, прикрыв ротик. - У меня все прошло, только холодно и скучно. Почему мы все время приезжаем сюда, когда холодно?
Феано поцеловала сестренку.
- Ты знаешь, почему. Потому что отец по весне выходит в море. И летом мы тоже приезжаем.
- Все у нас не как у людей, - проворчала Анна совсем по-взрослому. Феано рассмеялась, но тут же смолкла. Сестра была права.
На ужин подали вкусный рис с шафраном и виноградные листья, начиненные мясом и сыром. Все ели с большим аппетитом. Поднявшись к себе, Феано опять принялась за письмо жениху.
Ее мысль замерла, она не знала, как продолжить… а потом вдруг возникла идея. Довольно рискованная; но Феано уже не могла остановиться. Она написала Варде полуправду: будто бы ее ученый брат Феоктист увлекся историей древней Карии и особенно временем правления царицы Артемисии. Ведь их собственные земли расположены там, а эта женщина, о которой писал еще Геродот, была так знаменита!
Варда, как человек тонкий и образованный, должен был ценить в будущей жене хорошую собеседницу. И так Феано поймет, обоснованны ли опасения Феоктиста: что Варда Мартинак ничего не должен знать о критской находке!
Закончив письмо, Феано запечатала его своим агатовым перстеньком. У нее, как и у отца, была собственная печать, которой она редко пользовалась, - но сейчас самое время.
Было уже очень поздно. Ложась в постель и задувая свечу, Феано подумала о том, как завтра встанет к заутрене. В городе они с отцом посещали не каждую воскресную службу; многие благородные господа вообще пренебрегали этим. Но так нельзя, иначе они станут не лучше язычников!
Феано проснулась от прикосновения к плечу. Над ней склонилась Елена.
- Вы здоровы? Опять легли поздно, я уж сказала хозяину. Он велел передать, чтобы вы собирались в церковь к обедне.
Феано с облегчением кивнула и вскочила. Поежилась, не сразу попав ногами в домашние туфли.
- Продрогли вся, тут-то не протопишь! Надо будет в постель горячие кирпичи класть, как раньше делали, - заметила служанка.
Феано улыбнулась.
- Я скажу отцу. Анне надо класть обязательно.
Спускаясь вниз, она захватила запечатанное письмо. Поздоровавшись с отцом, девушка отдала патрикию послание для Варды Мартинака и увидела его облегченную улыбку. Феано сразу ощутила себя виноватой.
И в таком ведь даже не покаешься… Ей мучительно захотелось, чтобы поскорее кончилась эта расщепленность разума и сердца, необходимость лгать в самом главном. Но будет ли когда-нибудь так?..
Церковная служба и исповедь прошли для нее лучше, чем Феано могла надеяться. Эйрик снова отправился с господами и выстоял всю обедню - но здесь никто не делал ему замечаний. Хотя исповедоваться викинг, конечно же, не стал и сразу после службы вышел вон.
Феано проследила, как епископ, преосвященный Савватий, отозвал патрикия Мелита в сторону к аналою*. Она отвернулась и отошла, чтобы не мешать им; и ожидала своей очереди, все больше волнуясь. Потом позвали и ее…
Феано покаялась в своих грехах - этот рассказ, который должен был вместить в себя изрядный кусок ее жизни и был очень неполным, давно складывался у нее в голове. Она не смотрела на священника. И когда осмелилась поднять глаза, встретила суровый взгляд: наверняка отец Савватий понимал, что его духовная дочь лукавит, и не в первый раз с таким встречался.
Однако никаких расспросов не последовало, и к причастию их допустили всех. Выходя из храма, Феано заново ощущала блаженное чувство единения с Богом - и тяжесть на сердце от общения со священником. Если бы можно было говорить с Господом прямо, минуя его служителей!
Когда они проходили мимо сельского кладбища, Феано оглянулась на ровные ряды надгробий и крестов. И содрогнулась, точно пронзенная молнией. Внезапное видение было таким ярким, каких она не получала уже давно.
- Что ты? - воскликнул отец. Он поддержал ее, обхватив за плечи.
- Что-то голова закружилась… Теперь уже лучше.
Дальше Феано шагала не оглядываясь. И только когда они свернули на липовую аллею, что вела к дому, девушка посмотрела на Эйрика. Она кивнула: вэринг понимающе улыбнулся.
Когда они вернулись, Феано сразу поспешила к себе. Она вытащила перевод Феоктиста, за который до сих пор даже не бралась.
Внимательно прочитала его; потом - еще раз. Затем сделала отдельную выписку себе. Древние имена и основные вехи описанных событий прочно запечатлелись в ее памяти.
Ближе к вечеру молодая хозяйка спустилась поговорить с Эйриком. Здесь было куда больше возможностей встретиться наедине. Они вышли в яблоневый сад при доме и сели на каменную скамейку.
Феано рассказала о том, какое видение ее посетило и на что оно указывало. А еще поведала подробности правления царицы Артемисии, которые узнала из перевода Феоктиста.
Эйрик слушал с жадным вниманием. Он вообще был любознателен и жаден до нового - и история Артемисии и Ксеркса увлекла и его. Особенно ему понравилось, что древняя царица являлась еще и воительницей и сама водила в бой корабли. Оказалось, что для викинга это не было исключительно преданиями старины, - в его родной Скандинавии такие женщины-воительницы существовали и по сей день, и стяжали славу.