Он называл ее как тогда, когда служил в их доме. Но смысл в это слово вкладывал совершенно иной. Феано кивнула.
- Говори.
Эйрик помедлил пару мгновений. Потом большая рука его потянулась к кресту и амулету-молотку на груди.
- Твой христианский бог… Знаешь ли, как сражается мой народ? Мы постоянно ищем не только новых земель, не только чужих богатств. Каждый воин мечтает, умерев, попасть в Вальхаллу - золотой чертог, где до скончания веков пируют с богами лучшие из лучших. Они наслаждаются пирами и битвами, и сокровищами, и женщинами. Мы не как вы, христиане, которые всегда ищут мира… Мы, даны, сражаемся, чтобы умереть. И мы упиваемся кровью и нашими победами.
Он рассмеялся, белые зубы сверкнули в хищном оскале. Феано боялась шевельнуться, внимая ему. Впервые Эйрик Бьернсон открыл ей свое настоящее лицо.
- Когда мы явились в земли саксов, за западным морем, мы впервые встретились с вашим богом. И мы исполнились презрения к нему и к его почитателям. Нам казалось, что они могут лишь умирать как овцы, уступая нам свое добро и свои земли… почти без боя! Христианский бог, думали мы, это бог слабых людей, и он так же бессилен.
Эйрик улыбнулся чему-то своему, проведя рукой по белым косицам, заплетенным на висках.
- Но потом мы увидели других… Христианских воинов, которые сражались с таким же исступлением, как наши. Хотя бы некоторые из них: и они вели за собой остальных. Эти саксы и франки отказывались дать нам выкуп, отказывались поделиться землей и примириться с нами - они готовы были пожертвовать собой, своими женами и детьми, даже своими имениями и церквями, только бы изгнать и уничтожить язычников. И я понял, что эти люди черпают силу в чем-то еще, что ценят выше своих жизней. Они порой бывали, мнится мне, храбрее нас… ведь даже ваш рай, как его описывают священники, - очень унылое место. А ад, уготованный большинству, куда хуже, чем мрачный Хельхейм*!
- Послушай…
Феано встрепенулась. Викинг поднял руку, и она замолчала.
- Я был до сих пор… Прежде мы были просты, и мы были непобедимы. Теперь я утратил моих богов, мой старый закон, а нового не обрел. Я сражаюсь так же, как прежде, но вижу не Вальхаллу, а тебя! Ты одна стоишь передо мной, Феано Мелитена, потому что я понимаю тебя лучше, чем вашего бога!..
Он подался к ней, и Феано протянула руку; Эйрик тут же схватил эту руку и припал к ней губами.
- Я много странствовал… И я видел, сколь многие народы чтут вашего Христа: бог, покоривший столько земель, не может быть слаб. Почитатели его создали столько чудес, и Миклагард величайший из городов, что есть на свете. Но я не верю, что ваш Христос может любить трусов. Никакой бог не может.
Феано задыхалась от волнения.
- Я не священник, Эйрик, я только женщина… Я не могу судить об этом!
- Мне не нужны ваши лицемерные священники, - яростно отмел ее слова викинг. - Мне нужен тот, кому я верю! Мне нужна ты!
Он порывисто встал, потянув ее за собой. Глубоко заглянул в глаза: Феано увидела в его лице страсть и жажду обладания… и много больше этого.
- Я не знаю, что уготовано мне завтра, Феано. Но ты одна сможешь оправдать меня перед вашим богом… если я попаду на его суд. Меня он слушать не станет, и молиться я не умею.
“А если все это ложь, и, умерев, мы просто обратимся в прах?..” - вдруг подумала Феано. Ее и прежде посещали такие сомнения. Вслух ничего не было сказано; но слова им с Эйриком сейчас были не нужны.
Воин вдруг улыбнулся, коснувшись загрубевшей рукой ее щеки. Потом поднял свой меч, который на ее глазах оттирал от свежей крови, и положил к ее ногам. А сам опустился и крепко обнял ее колени.
Феано, не помня себя, склонилась и обняла его белую голову, неумело шепча благословения… Потом видение рассеялось.
Молодая женщина лежала в постели, вся дрожа и прижимая к груди кулаки.
- Господи Иисусе!..
Она запомнила этот чудной, желанный и страшный сон с начала и до конца.
Феано резко повернулась, уверенная, что рядом с нею муж, который, конечно, проснулся и сейчас изобличит ее… Но Варда спал у себя в комнате. Само собой. Ведь она еще нечиста.
Знал бы Варда, насколько нечиста…
Через пару дней, когда крови прекратились, муж вернулся к ней в постель. Они были близки, как обычно; а уснув, Феано видела беспорядочные яркие сны, содержания которых не запомнила. Помнила только их греховность.
Открыв глаза посреди ночи, молодая женщина вдруг почувствовала на себе пристальный взгляд Варды. Муж приподнялся на локте и смотрел ей в лицо.
- Что ты?..
Ее осенила страшная догадка.
- Я говорила во сне, да?
- Неважно. - На лице Варды вдруг промелькнула сильнейшая враждебность. Как в тот день, когда он застал ее врасплох в саду поместья Мелитов.
- Послушай, я…
- Спи, - яростным шепотом приказал он.
Лег и отвернулся от жены. Феано тоже легла к Варде спиной и зажмурилась, чувствуя, как по щекам текут горячие слезы. Оба еще долго не могли заснуть.
Несколько ночей Варда не притрагивался к ней; и днем почти не разговаривал. На третью ночь Феано сама потянулась к мужу, тронула за плечо. И тогда он повернулся и крепко обнял ее, зарываясь лицом в волосы.
Им опять было хорошо - хотя и не так, как прежде. Но лад вернулся в семью.
А потом, за пару недель до Рождества, их навестил Феоктист. Он впервые увиделся с сестрой со дня свадьбы. И Феано поняла, что брат явился не с пустыми руками.
* Мир мертвых в германо-скандинавской мифологии, куда попадали все, кроме героев, допущенных в Вальхаллу.
========== Глава 15 ==========
Феоктист прошелся по дому, немного нарочито и, вместе с тем, искренне восхищаясь тем, как тут все устроила его сестра. Особенно ему понравились качели и площадка для игры в мяч во дворе. Потом они пообедали втроем - на столе были и рыба, и пироги с яйцами, и творог. Уже наступил рождественский пост, но Мартинаки, как и Мелиты, подобно многим их знакомым, постились лишь в последнюю неделю перед праздником.
Потом поговорили о том, как подготовились к зиме в поместьях, - достаточно ли сена для скота, не было ли мора, хороши ли нынче урожаи. Феано сказала, что управляющий недавно прислал им к столу изюма, оливок и лимонов.
- Жаль, что даже по весне в наше имение поехать не получится, - посетовала она. - Варда уйдет в первое плавание. А сама я, наверное, буду…
Она осеклась, теребя скатерть. Однако Феоктист отлично понял.
- Но пока еще нет? - лукаво спросил он.
- Пока нет, - ответил Варда вместо жены. Он накрыл ее руку своей и одарил Феано предостерегающим взглядом.
- Быть может, я по весне получу отпуск и сам отправлюсь посмотреть, как там у нас дела, - сказал молодой евнух. Они с Феано встретились взглядом, и Феоктист едва заметно улыбнулся. Сердце Феано так и взыграло.
Однако в присутствии Варды, конечно, не было сказано единого лишнего слова. Феоктист искусно навел разговор на предстоящую поездку в Херсонес, от которой Варда и его жена столь многого ожидали. Они проговорили долго, после чего хозяин дома извинился и отлучился по своим делам, оставив гостя в обществе жены.
После нескольких мгновений молчания Феано тихо спросила:
- Ну, что?..
Феоктист поднялся, с суровым и решительным видом. Феано поняла, что он накопал даже больше, чем рассчитывал.
- Пойдем в твою комнату. Муж сейчас в кабинете? - уточнил он.
- Да, в тавлинии. У него там и спальня, когда мы спим раздельно.
Брат и сестра быстро покинули триклиний и направились в супружескую спальню. Войдя последним, Феоктист плотно закрыл дверь. Они оба сели.
- Первое, - сказал Феоктист, подняв на сестру кристально-голубые глаза. - Спрашивала ли ты мужа, кто такие его двоюродные братья Мартинаки, которые живут в Миласе?
- Нет…