- Что бы предложить ещё? - Как вино пустой бокал, отчаяние начало заполнять его душу. Вероломно выступили предательские слезы. Смущаясь своей слабости, он неловко размазал их по щекам. Без четверти двенадцать - взгляд выхватил положение навсегда застывших стрелок: 'Стоп. Часы и золотая цепь - достойная плата за переправу'.
- Пожалуйста, возьми золото, это ж лучше никчемного медяка, - подполз Анемиди к паромщику, стелясь в мольбах.
- Нельзя. Высшие установили цену и строго следят за ней.
- Умоляю, это же настоящий 'Патек Филипп' - хоть и не ходят, но вещь дорогая, статусная... ограниченная серия... для коллекции подойдет, - начал он нахваливать подношения, пытаясь попутно схватить руку старика, чтобы вложить в неё побрякушки. Но лодочник лишь грозно воткнул перед ним своё оружие, обозначая окончание торгов, не пожертвовав ни лепты своей принципиальности.
Выронив никчемную 'бижутерию' на песок, Григорий безвольно опустился рядом и с тоской посмотрел на лодку.
- Последний пассажир!!! - взорвалась в его голове мысль.
Не медля ни секунды, Грек бросился обратно в лес.
Харон опёрся на шест и снова устремил свой взгляд вдаль. Безучастно наблюдая, как бегущий Анемиди распадается на нечто неуловимое, просто сгусток тумана. Как на неуверенно бредущего незнакомца набрасывается новый морок - вечный скиталец, жаждущий мелочи.
Блёклым островком, среди чёрного габардинового болота Армани и Бриони, затопившего зал прощаний крематория, резко выделялся мужичок в заношенном пиджаке. Человек чувствовал себя неловко среди этой публики и речей-ксерокопий, поэтому все время поглядывал на часы, висящие, на стене, поправляя на носу нелепые очки с толстенными линзами. Без четверти двенадцать - скоро кремация.
- Пора прощаться, - решился он.
Василий Зеленцов судорожно пошарил в нагрудном кармане, проверяя себя - всё на месте.
- Ну вот, Гриша, и настал момент, когда я смогу расплатится с тобой разом по всем долгам. Всю жизнь ты был для меня вроде ангела хранителя, помогая в трудную минуту... В девяностые от смерти спас... Ты же знаешь, как меня коробило ходить в должниках. - Обратился он мысленно к покойнику. - Судьба разметала нас по разным социальным стратам, тебя в депутаты, меня в простые историки-этнографы, но не стала разрывать нашей дружбы. Возможно, хранила её именно для этого момента.
Он медленно подошел к гробу, наклонился и поцеловал покойника в лоб. Рука его будто случайно скользнула по лицу усопшего, протолкнув медный обол между неплотно сжатых зубов. Василий выпрямился и произнес:
- Покойся с миром, друг. Я не мог уберечь тебя от беды при жизни, но сделал всё, чтобы помочь после. Куда бы ни привела тебя нить судьбы, желаю тебе легкой дороги: успешно пройти суд Радаманта и благой жизни на Елисейских полях.
Направляясь к выходу, он услышал катящийся по залу ропот: Кто этот человек? Что за бред он наговорил тут?
Уже в дверях Зеленцова догнали трое братков.
- Слышь, профессор, ты чо там над Греком-то глумился? - без обиняков заявил, напирая, по-видимому, самый авторитетный из них. - В последней речи какую-то пургу понёс. В рот ему что-то сунул.
- Это древний погребальный обычай, - взволнованно ответил Зеленцов и начал сбивчиво объяснять про плату Харону.
Немного поостыв, братва заворчала, не дослушав его рассказ: 'Так, чо не предупредил-то? ... Что за прикол, медяху совать? Сказал бы, мы б засыпали его золотом'.
Василий их успокоил:
- Там такая монета дороже золота. - Историк неопределенно махнул рукой куда-то в даль - Здесь, кстати, тоже. У нумизматов покупал, заплатил 500 долларов... Братки одобрительно закивали: - Пятьсот гринов - это уже не стыдоба, это по-нашему, по пацански.
- Ладно, вали.... - разрешил, наконец, старшой и, повернувшись к коллегам, добавил. - Прикольно, но медяшка не мазово, вы мне тоже чо нить этакое забацайте, только покручи и чтоб обязательно из чистой голды.
Ярко-зеленый луч откуда-то сверху пробил рыхлую тушу тумана, ударив в одну из теней.
Горячая волна накрыла Грека, всё его тело охватила мелкая дрожь, во рту почувствовался медный привкус. Сбросив с себя голодное помрачнение, он увидел на мгновение прощальный зал и себя в гробу.
- Васька!!! Скумекал таки, не зря в доценты выбился!!! Выручил, не дал сгинуть в этом предбаннике... - рванул у него в голове фонтан ликования и восторга.
Выплюнув монету в кулак, Григорий резко вскинул руку с ней вверх, ударив другой в изгиб:
- Ну что выкусили?! ... Игра продолжается!!!
Все еще не до конца веря своему счастью, он весело зашагал к спасительной лодке, громко выкрикивая здравицы закадычному другу, под завистливое колыхание окружающих его мороков.