— Рома, мне не хватает роста. — Закряхтел после третьей или четвёртой попытки подтянуться.
— Держи мои пальцы и подожди. — Он что-то замешкался и ещё, — поднимаю голову и вижу всё, что видел не раз, но и видеть сейчас не хочу. Он сел на корточки прямо возле оконной рамы, мои глаза были ровно напротив его ступней, а чуть выше все его естество, ведь спит он голый. Вот же…
— Когда скажу, поднимаемся. Постарайся оттолкнуться, и я вытяну тебя за руки. Старайся ногами не скрести стену.
Не дав мне начать, причитать, что это не так уж легко сделать, как над головой прозвучало: «поднимаемся», и поднимаясь во весь рост, он поднимал, ухватив меня за запястья. Мне показалось, что руки у меня вот-вот вылетят из суставов и оторвутся, но задрав ногу, я уже опёрся о подоконник, чуть не наступив ему на ногу, он тут же подхватил меня левой рукой и вот мы в час ночь на подоконнике, я одет от пяток до ушей, он голый, стоим обнявшись.
— Спасибо. Я уже стою. — Неловко было говорить «убери руки» человеку, которого сам же разбудил в час ночи, чтобы тот меня затащил в окно. Хотя я просто мог войти в дверь с доставкой.
— Подожди, — он подхватил меня и спустился вместе со мной на руках с подоконника.
— Рома, всё уже нормально. Рома. — Мы замерли в неловком молчании. Его обнажённая грудь была перед моими глазами, и хотело это поскорее прекратить.
Если меня это смутило, то он был явно к этому равнодушен.
После всех эмоций сна не осталось ни капли. Мы легли спать, просмотрев план на завтра, удивился объёму трансляций.
— Рома, спишь?
— Читаю.
Я рассмеялся, сдерживая голос, поэтому получилось почти поросячье хрюканье или уханье совы.
— Что? — Он повернулся, исказив лицо с недовольной гримасой.
— Общение как у супружеской пары после двадцати лет брака. «Спишь?», «Читаю?». — Изобразил интонационно.
Он перевернулся лицом, с весёлым выражением лица.
— Завтра мне нужно исчезнуть на пару дней.
— В смысле?
— В прямом. Рома, мне нужно исчезнуть на пару дней. Нужно делать вид, что я в комнате и плохо себя чувствую.
— И что?
— Нужен твой артистический талант. Сможешь?
— Что смогу?
— Сделать вид, что я в комнате.
Он недовольно подёрнул плечами.
— Мне очень нужно, просто речь о банковском счёте и деньгах. — Ну, я уж и не совсем врал, ведь речь действительно шла о деньгах.
Он кивнул.
Перестроив график так чтобы, студент, был на трансляции утром и поздно вечером, заодно прописал скрипты, которые планировал отдать утром оператору. Проверив прогноз погоды, неприятно удивился тому, что обещали ливень.
Это ночь душила меня странными и неприятными снами, я не мог понять рад ли я тому, что сплю опутанный чьими-то конечностями или было лучше свернуться эмбрионом на краю кровати, мучаясь от тяжёлых и неприятных сновидений.
Ливень действительно зарядил прямо с утра, но никто из охраны даже не среагировал на то, что я выхожу из студии с объёмным саквояжем.
Волновался лишь об одном, Олег мог заехать в любой момент, но с самых похорон он так и не звонил. Возможно, наш финальный разговор возымел подобный эффект.
На выезде из города меня вдруг ошпарило приступом адреналина. Я чуть было не допустил ту ошибку, которая могла стоить мне грандиозным провалом. Свернув обратно в центр и уже потеряв тридцать минут, нашёл магазин электротехники. Ноутбуки красовались глянцевым блеском дисплея, но, к сожалению, продавец абсолютно не реагировал на английские фразы, словно я был гуманоид, испускающий ультроволны вместо звуков. Выставив Laptop на стол, я услышал от него столь же непонятные мне звуки немецкого, как и ему мои английские. Отсчитав нужную сумму, положил евро рядом и опять поток звуков, дающих мне понимание о том, что речь-то немецкая. Как долго мы бы ещё обменивались жестами и невнятными звуками, но подоспел парень, поинтересовавшись:
— Покупаете?
— Да.
— Витринный?
— Да.
— Нет.
— Что?
— Пока есть на складе, не можем.
— Тогда давайте со склада.
Они переглянулись, что-то друг другу сказали.
Затянулась пауза ожидания. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Я не догонял. Я ждал. Впереди тяжёлая дорого под проливным дождём, и так приеду впритык, а может, опоздаю. Англоговорящий появился с laptop и тут началось:
Мы должны проверить.
Мы должны установить.
Мы должны внести.
И только когда я уже закричал, что у него есть лишь одна минута, всё завершилось выданным чеком. Забирая коробку, я бы ещё хлопнул дверью, но они были раздвижными и реагировали на движение, а жаль. Очень хотелось хлопнуть дверью. Воткнув заветную флешку из бархатной коробочки с атласной драпировкой, внутри отправил копировать, а сам, вырвавшись за пределы города, вдавил педаль газа до двухсот километров в час. Только едва увернувшись от медленно разворачивающегося дальнобойщика, съезжающего на неприметную развязку, я выдохнул и сбросил до ста двадцати. Грац проезжал, уже успокоившись и нагнав время с запасом, дождь стих и мне, можно было даже остановиться на кофе. Перекачка удачно завершилась и, прикупив на станции три флешки, продублировал информацию. Пришлось потратить ещё пятнадцать минут на отправление информации по флешкам.
К Венеции добрался чуть за полночь. Совершив все те же самые процедуры, что и в предыдущий раз, встретился всё с тем же мужчиной в сером костюме, но теперь укрывая меня зонтом от несуществующего дождя, проводил меня вовнутрь отеля.
Волнение возрастало с каждым шагом, с каждым движением.
Сейчас я отдам флешки. И? Он получит желаемое. И? И я уже не нужен. Найдут ли когда-нибудь моё тело в волнах венецианских каналов или они привяжут груз к ногам. Явно закапывать не будут, слишком уж здесь мало земли.
— Bone Note. — Приветствовал он меня на итальянский манер.
— Bone Note. — Ответил я почти эхом, словно бездушное эхо.
Он протягивает руку и заметно дрожащей рукой протягиваю синюю бархатную коробочку. Его пальцы сжимают мои, он смотрит мне пристально в глаза и улыбается.
— Вы боитесь?
— Да. — Пауза между его вопросом и моим ответом была колоссальной.
— Почему?
— Просто. — Я смог сказать лишь слово «просто». Возможно моё последнее слово, это «просто».
— Садитесь. Выпьете?
— Нет.
Он раскрыл коробочку, достал дизайнерскую флешку и ещё раз улыбнулся.
— Вы знаете, что здесь?
— Знаю. — И чуть сарказма проявилось. — Цифровая информация.
Он рассмеялся.
— А содержимое информации?
— Догадываюсь, но не смотрел.
Он махнул рукой, и высокий араб в тёмно-синем костюме внёс объёмный портфель. Вынув ноутбук, он нажал кнопку запуска, вставил флешку. Мы молча ждали некоторое время. Ему принесли какой-то напиток, но это не выглядело ни чаем, ни кофе, что-то не прозрачное переливающееся, прямо не жидкость, а перламутр.
— Всё верно. — Произнёс он, затем что-то ещё нажал и с ухмылкой поднял глаза.
Я молча смотрел на него не шевелясь.
— Информацию дублировали два раза.
— Да. — И как обычно, совершенно глупо я вскидываю голову, задирая подбородок. — Ноутбук в машине и ещё один ноутбук в Вене у моего поверенного лица.
Сейчас он потребует оба ноутбука и там будет ясно, что с них тиражировали информацию…, Мозг пульсирует и пульсирует, и пульсирует.
— Неважно, — Он резко меняется в лице, словно переключает режим следователя интерпол на заботливого исповедника. — Понимаешь, эта информация как эквивалент тратила.
Пожимаю плечами. Я не понимаю значения слова после «эквивалент».
Все эти назидательные беседы столько же бесполезны, как и объяснять подростку, почему курить плохо, если он уже начал курить, то явно не для того, чтобы навредить своему здоровью, а потому что вот это ему пришло в руки, потому что он пытался выжить и хватался за всё, вот и схватилось, потому что диктовал социум. А тут нотации, я выжить пытаюсь, а вы про то, что может быть, а может и не быть.