Человек в синем костюме, кивнул и не обсуждая мне было велено идти следом. Мы сидели за тем же столом, что и некоторое время назад. Началась снова продовольственная вакханалия, смог лишь немного съесть от салата, хотя за исключением двух объёмных стаканов кофе, за этот день ничего не ел. От голода обычно начинает болеть голова и появляется вялость, на одном адреналине держался.
Мы ели молча, пили чай молча. И только после трапезы, которая закончилась почти в два часа ночи, мы пошли в другую комнату. Спальня. Все портьеры сомкнуты в единое полотно. Опять мрачные мысли.
Он открыл спортивную сумку, вот оно, вот сейчас, в такие моменты уже начинаешь чувствовать прорванную плоть брюшины от лезвия или холод от выстрела. Круго́м ковры…
— Это ваше. — Он протягивает объёмный конверт. Снимает полиэтилен, но удерживает всё же за край пакета. Беру бумажную сторону и у меня в руках конверт из светло-голубой бумаги плотно заклеенный. Пакет, оставшийся у него в руке, отправляется обратно в спортивную сумку.
— Пересчитай. — Улыбается шейх.
— Неприлично. — Ощущение тревоги чуть уменьшилось.
Он рассмеялся и крикнул, чтобы принесли кофе. Пока нам варили крепкий кофе, где плотной гущи примерно половина. Я подцепил край и, вскрыв конверт по шву, вынул деньги и стал пересчитывать. Оказалось, больше ровно на сто тысяч евро. Две фиолетовых ровные обёрнутые банковской лентой стопки.
— Лишнее. — Выложил на стол.
— Убери. — Шикнул он, а за спиной были уже слышны шаги цокающей обуви. Одним рывком накрыл стопки.
Перед нами расставили кофе на столе и тарелочки с пахлавой, и несколько вазочек с орехами, сухофруктами и рахат-лукум. Из всего этого я при всём желании не могу отказаться от фисташек и лукума. Отказался. От вида такого объёма денег и всего пережитого внутри был явный протест.
— Здесь… — Я вытащил злополучные стопки евро убедившись, что мы остались вдвоём.
— Там, столько, сколько я считаю нужным. Думаешь, я не смогу пересчитать деньги? Конечно, я знаю точно сколько там. Что ты собираешься делать дальше? — В ответ лишь пожимаю плечами, я не хочу этого разговора. Я не знаю, я не думал, я просто хочу всё завершить. — Будешь снимать порнофильмы и дальше?
Я молча смотрел ему в лицо. Смотрел и молчал.
— Думаешь, никто не знает? Можешь сменить три личности, — наверное, он хотел сказать личины, но я воспринял как личность. — Всё равно будут знать. Поверь, будут.
— Верю. Я верю. Я знаю.
— Всё решаемо.
— Everything can be fixed except death31. — Произнесли почти одновременно.
— Ты себя не недооцениваешь. — Он сделал мелкий глоток крепкого кофе без малейшей эмоции. — Возьми это. — Он пододвинул карточку, она оказалась плотным картоном, на котором был написан номер. Просто номер телефон ручкой. — Если нужно, позвони и скажи, что готов, я всё решу.
В ответ кивнул, не готов продолжать этот разговор. Мы ещё проговорили какое-то время, но скорее он говорил, я вымучено отвечал. В этом разговоре не было ничего содержательного, скорее просто болтовня, за исключением того, что он спросил, как звучит моё имя, которое я имею при рождении. Ухмыльнувшись, я проговорил.
— Когда позвонишь мне, назовёшь своё имя, и я всё пойму.
На прощание он обнял меня за плечи, нет, не так как это делал программист или студент, или продюсер Олег, а именно по-мужски, за плечи без какого-либо жеста, который можно воспринять в сексуальном контексте.
В Вене я был под вечер и вернувшись с полным рюкзаком конвертов, решил избавиться отчасти из них и завести Альфреду его долю.
«Новый виток»
Уже подходя к лестнице отеля через чёрный вход и едва дотронувшись до перил, стальной хваткой чья-то рука обхватила моё запястье.
— Нельзя.
— Что?
Голос зашипел в ответ, это был коридорный. Он поволок меня в сторону, мы завернули за лифт, он тянул меня к комнате, на двери которой красовалось Stuff. Мне это всё не нравилось.
— Что происходит?
— Молчите.
Мы зашли в комнату с металлическими шкафчиками и устремились вглубь. Кто-то вышел из туалета, и коридорный резко толкнул меня в тёмную комнату, закрыв дверь.
Кто-то, проходя, сказал на немецком, коридорный ответил ему, его голос звучал прямо у двери. Они рассмеялись, затем где-то хлопнула дверь и мне было велено быстро выходи́ть. Мы шли узкими коридорами некоторое время, и вышли на то место, куда приезжают машины на разгрузку.
— Что вам нужно?
— Там какие-то странные люди. Они перевернули весь номер вашего бойфренда?
— Кого?
— You boy! — Проговорил он, — Тот кудрявый парень.
— Что с ним?
— Там люди в камуфляжной одежде, они ворвались в отель и прошли в его номер, что-то там ищут. Слышно, как двигают мебели, и все крушат.
— А где тот парень?
— Ваш парень?
— Мой парень? Где он?
— Ему повезло, его не было. Он бегал.
— Бегал?
— Да, он бегает каждое утро, но в разное время. Долго бегает, потом приходит и заказывает ланч.
— Он ещё не возвращался?
— Не знаю, но вроде бы нет.
— Спасибо вам. Как мне выйти?
— Я вас провожу, только возьмите это. — Он вынул из шкафчика ноутбук Альфреда.
— Откуда…
— Я забрал и тсс. — Он впихнул мне ноутбук в руки.
— Спасибо, — я просто опешил.
— Вы не помните меня?
— Вы здесь работаете, я вас видел несколько раз. В коридоре и вы приносили…
— Я покупал вам машину в Линц. Как она, кстати?
— Это вы? — Я опешил, припомнив того бездомного на площади, которого мне пришлось приодеть и отправить в душ.
— Это я. Но тсс. — Приложил он палец к губам. — Да, после того как я приоделся и у меня появились деньги, я приехал в Вену и устроился сначала официантом в ресторан, а потом сюда.
— Вот, это воля судеб. — Сказал я по-русски.
— What?
— Простите, это от удивления.
— Машина цела, и скоро уже мне не понадобится. У вас тот же номер?
— Да.
— Я напишу вам, когда и где её забрать.
— Но я не умею водить.
— Продадите. Я всё равно уеду из Австрии. — Пока держите, засунув руку в рюкзак нащупал конверт и вытащил несколько купюр из случайного конверта. — Держите пока это.
Там было несколько пятисоток. Он попытался сопротивляться. Но я заверил, что моя жизнь стоит дороже, и это далеко не последние деньги у меня. Он смерено кивнул и, скрутив деньги, сунув в карман.
Прокравшись к воротам, мы дождались, пока в воротах не остановился минивэн с рисунками хлеба, и вышмыгнули на улицу. Солнце уже ползло в закат, но всё ещё щипало глаза. Распрощавшись со своим новым давним знакомым, ещё раз окинул его взглядом, припомнив ту встречу с нищим попрошайкой на площади и, вернувшись в студию, не стал пытаться забраться по решётке, а зашёл, открыв дверь ключом. Охранники были в холе, один явно только проснувшись, тут же выпалил.
— Ты откуда?
— Не ты, а вы. И это не твоё дело.
— Что?
— Я когда выходил, здесь храп стаял такой, что можно было дверь выломать, и никто не услышал бы из храпа. Ещё раз будете днём здесь спать, переставлю диваны на улицу. Так, и кому из вас доставка была позавчера ночью?
— Тебе чего? — Воскрес бульдог Василий, именно так прозвали наши актёры старшего этой банды.
— Твои подопечные алкоголь заказывают через алкомаркет по ночам, а днём отсыпаться. Это единственное предупреждение, в следующий раз разговор будет с вашим нанимателем. И выйди из дверного прохода.
Он нехотя ретировался, у меня после произошедшего в отеле хватило адреналина и стресса. Внутри всё ещё пульсировало волнение. Это, скорее всего, накрыли австрийские власти, но как они узнали? Как? Если ли…
Звонил телефон, неизвестный, австрийский городской номер. Внутри всё обмерло. Это же могут быть они, австрийские полицейские.
Такие секунды длятся вечностью. Телефон верещит куском любимой песни, которая сейчас ненавистный набор звуков. Секунда, две, три, четыре… и так пока не исчерпан интервал, отведённый на возможность ответить. Включается автоответчик. О нет, нет, нет.