— Ты знаешь австрийский? — Я был удивлён, это всё же должно быть редкий язык для русских.
— Он говорил на английском. — Она уже вовсю улыбалась, явно смеясь надо мной, я стерпел, хотя это меня немного и задело.
— А сигареты здесь не те. — Решил поддержать разговор в ожидании кофе. — Но зато можно курить где угодно.
Собеседница снова лишь подёрнула плечами, сделав глоток. Минут через пять мы уже обсуждали наш странный быт и обитателей студии. Не то, чтобы сплетничали, она не похожа на озлобленную дамочку, костерившую всех и каждого, просто обсуждали повадки, комичные поступки и просто это было единственное, что нас хоть как-то единило.
— Как ты попала в эту историю? — Мне действительно было интересно, но моя собеседница, полосонув хмурым взглядом, увильнула, процедив банальное:
— Как, и всё…
— Но ты не такая!
— Такая, не такая… — Выдохнула Маша, подкурив следующую сигарету. — Такая, такая!
— Нет, — я даже попытался улыбнуться. Она уже хотела было что-то выдохнуть, но пауза нависла необычайной долготой, пришлось судорожно имитировать светскую беседу, поинтересовавшись, как ей Вена? Как кофе? Пробовала ли яблочный штрудель?
Она выдавила улыбку, пожав плечами в очередной раз, сказала, что Вена ей так себе, кофе как кофе.
— А штрудель? — Это мне Оксанка сказала: «будешь гулять в воскресенье, попробуй штрудель. Обязательно! Это австрийский десерт. Яблочный пирог с тонким тестом и обязательно с шариком мороженого. Если не будет мороженого это не штрудель, то просто яблочный пирог».
На мой вопрос Маша заулыбалась.
— Ты не пробовала? — Я сымитировал удивление. Хотя и сам не пробовал, потому что обходил все эти заведения стороной, а питался лишь в фастфудах, где всё было легко и просто.
Я уже готов был заказывать штрудель, но она категорично попросила этого не делать, отмахиваясь от моего порыва, словно я предложил пойти пешком в Антарктиду.
Пришлось ограничиться заказом ещё по чашке кофе, ей капучино, себе американо, но я схитрил. В последний момент, когда я, коверкая слова, заказывал капучино, американо, сказал штрудель. Официант нахмурил брови и переспросил. Вроде бы он меня понял.
Мария запротестовала. Я кивнул ему. Ну вот опять, он что-то промурлыкал, и я ничего не понял.
— Он спрашивает какое мороженое?
— Обычное.
— Может, не нужно?
— Я очень хочу попробовать. Наши говорили, нужно обязательно, это австрийский национальный десерт. Я правда очень хочу попробовать, а одному мне страшно опозориться. Я не ел пирог с мороженым.
Она заулыбалась и просто сказала: классик.
По отношению к ней у меня всё это время, что мы знакомы, возникает ощущение робости, возможно, из-за её молчаливости и отстранённости. Трудно, когда ты сомневаешься в себе, но при этом ещё и не понимаешь как реакция у твоего собеседника.
После оплаты счёта предложил пройтись. Был уверен, что она придумает причину отказаться и уже решил, что прогуляюсь по набережной, заодно найду, где купить сигарет сразу на всю неделю, ведь непонятно, когда мы выйдем в следующий раз. Вполне возможно, что следующее воскресением мы будем отрабатывать внеурочный выходной. Но она согласилась, и мы отправились бродить по городу вместе. К студии мы добрались, когда уже совсем стемнело, но, как оказалось, ни мне, ни ей заходить не хотелось, судя, потому что она очень даже благосклонно приняла предложение купить и кофе навынос в «Аделаида» и засесть в сквере напротив двери, пока стрелки не подкрадутся к одиннадцати часам.
— Тебе не кажется, что вся эта «компания» странноватая? — Отважился всё же на откровенный разговор.
Она подёрнула плечами, помолчала, но всё же кивнула, подкрепив фразой: «есть немного».
— У нас, ну, в России как-то по-другому, здесь же… Зачем вся эта общага, правила…
— А где бы ты жил? — Вот, в этот момент я и растерял все свои доводы. Действительно, ответить было нечем, пришлось выкурить вторую сигарету подряд.
— Но им то это зачем? — Рассуждал вслух.
— Мы явно обходимся дешевле, чем европейцы. — Её логика была неоспорима. — Боимся потерять это место, потому что нужны деньги, а платят вполне хорошие деньги особенно по сегодняшнему курсу. Опять же, мы соглашаемся на все сценарии и готовы на всё, лишь бы остаться.
— Ну а француз? То же экономия? — Я не сдавался в своих попытках улучить всю эту историю в чём-то потаённом, не столь банальным, чем деньги.
— Думаю, да! Он явно не из списка востребованных. Ну, и Маритн говорил, что они в Праге работали также на иксовой8 студии. — Стрелки неумолимо приближались к одиннадцати, а она впервые улыбнулась.
— Я не берусь оценивать, но, мне кажется, он не из этой истории. Мне вообще кажется, что он гей. — Проговорил, равнодушно пожав плечами, даже это для меня стало уже нормой, а она опять рассмеялась и потянула меня за руку вставать с бордюра, на которым мы сидели.
«Какая к черту любовь?»
Если пятничный день мы провели вполне обыденно, поменяюсь лишь в сценарий и отсутствие ворчащего с глубокого похмелья режиссёра. А вот утром в субботу последовали снова странные события. С самого утра нас потребовали всех собраться вместе. Сергей что-то бурчал. Вместо, привычного холла или студии нас всех собрали в том зале, который был у входа. У меня от прошлого собрания, пока ещё стресс не прошёл, а тут снова.
Все собрались кто в чём. Пижамы, халаты, растянутые футболки не первой свежести, Студент в спортивном намокшем от пота костюме, Серёга в классических российских семенниках, Стен в спортивном костюме, с мокрыми волосами, будто бегал всё утро.
— Василина? — Спросил Олег с акцентом. — Это правда?
— Что правда? Вы о чём? — Оля ёрзала, словно её это касалось прежде всего.
Василина пожимает плечами.
— Какой срок? — На этой фразе все дружно ахнули почти хоровым возгласом.
— Срок чего? — Заскулил Валентин, моргая своими грустными глазками, словно вот-вот расплачется…
— Беременности, — выдохнула Настя, поджав скрещённые руки на животе.
— Может, сифилиса, — гаркнула опять рыжая, окинув всех ухмылкой.
— Ты в уме? — Настя усмехнулась. — Сама, что ли, принесла.
— Молчим всё. — Стен в капюшоне выглядел как сельский гопник. — Олег, срок чего? Скажите, пожалуйста.
— Пусть сама скажет.
— Беременность, — выдохнула Василина, и слезу покатились по щекам.
— Кто-то из нас? — Мне стало не по себе. Я был с ней паре несколько раз, и вроде ничего не получилось, а мало ли, говорят же, даже если, завершать не вовнутрь, то это не гарантия беременности.
Все заёрзали. Мы много раз снимали без презерватива. Один только Студент, всегда сто процентов натягивал резинку.
— Какой срок? — Спросил Стен, поглаживая её по плечу.
— Не знаю, — всхлипнула она, и слёзы крупными каплями рванули из глаз по щекам. Думаю четвёртый.
— Из вас никто, — усмехнулся Стен, а Василина разразилась громким плачем.
— Не вовремя, так не вовремя. — Василина шмыгала носом, растирая всё по лицу. — Даже денег нет рожать здесь.
— Когда ты узнала? — Спросил он очень даже мягко и участливо. — Ты же пила таблетки. Мы вас сразу предупреждали, пьём таблетки.
— Да, я и не была уверена… — Промямлила она, надеялась, что нет.
— Нет, чего? Беременности?
— Да, — шмыгнула она, растирая слёзы.
— Ты не проверял их? — Возмущался Олег.
— Я что гинеколог. У каждого спрашивал результаты, все были со справками. Мы на беременность не смотрели.
— Чем ты думала? — Запыхтел продюсер.
— Денег нужно заработать. Как потом жить? Кто нас кормить будет?
Нас всех попросили уйти, но засев в холле из-за моросящего дождя, да и в целом из-за любопытства, были слышны обрывки их фраз.
— Ты здесь хочешь родить? — Олег, казалось, потерял свой первый гневный порыв.
— Не на Украину же возвращаться.
— Аборт пусть делай, — шептала Оля, так чтобы там не было слышно.
8
Иксовый — от ххх, символично означает скрытый, заменённый на общественно не озвучиваемый.