Наталия вдруг расцвела хорошим настроением, более тщательным и сложным макияжем, отчего она прямо затмила рыжую. Я и сам расслабился, то и дело размышляя о том, что планы с квартирой вполне реальные и я смогу себе это позволить, это придавало уверенности в себе.
Первое время съёмки давались мне настолько тяжело, что каждый раз я уже был на грани принять тот факт, что меня вот-вот выдворят за ворота. Если бы не пункт контракта, по которому при самостоятельном выходе, я должен был возместить две суммы от полученного дохода. Да, в нашем контракте был такой пункт, как прокомментировал его продюсер: «мы не благотворительный центр для желающих иммигрировать». Так, чтобы отсечь эти мысли, у нас забрали паспорта, которые стоили теперь полученное за всё время и ещё раз столько же. Конечно, можно было сбежать, но никто не сбегал и даже мне, которому очень тяжело давались первые съёмки.
Когда мы снимали групповые изнасилования, я просто был тем, кто есть и есть, что-то близкое к тому, что я троечник среди отличников. Выгонять причины нет, хвалить не за что.
Потом началась ваниль, и я выровнялся в своём положении среди присутствующих, я не был звездой, а был лишь тем, кем, кто просто был здесь. Получал конверты с оплатой, старался не косячить, имел своё место в команде и свой набор шуток. Например, шутка с резинкой от денег.
В то время, когда у меня совсем всё было плохо и не получилось, и это был уже второй или третий промах, режиссёр что-то гавкал на своём языке, затем орал Стену, а его кривоватый палец указывал в мою сторону. Да, это было ещё на испытательном сроке, как же это было давно. Так, вот:
— Что кучерявый орёт? — Спросил у студента, который хорошо говорил на нескольких языках.
— Он говорит, что ты тупой импотент, ты деревянный и он не понимает, что с тобой делать. — Рома, так сухо и без эмоций протараторил всё это, что я не понял, было ли этой правдой. К тому же он из тех, кто очень часто шутил к тому же с абсолютно ровным выражением лицо, что, казалось, нереальным отличить шутку, от реальности.
— Шутит или действительно он именно так сказал? — Переспросил его.
— Дословно не могу перевести, но примерно так и сказал. — Маша, пожала плечами и мне стало очень некомфортно.
— Николя, — и дальше какое-то улюлюкающее кваканье.
— Николай, — выдохнул Стен. — Чтобы не было осечки в следующий раз, вас будет трое. Если вы не будете справляться, будете переведены в массовку, ролей давать вам не будут.
Я пожал плечами.
— Доход уменьшится в два раза, массовка не стоит таких денег, которые платят вам. — Проговорил директор и меня бросило в жар. Хотя на тот момент, мне ещё не заплатили ни цента, не считаю тех пятидесяти евро, которые он дал мне на кастинге.
Меньше всего мне хотелось даже думать об этом, а тем более участвовать в этом.
— А кто третий? — Вырвалось само собой.
— Не знаю. — Пожал плечами Стен. — Возможно, он сам и будет… Чёрт! — Капнул на себя розовой жидкостью, которую втягивал в себя из стакана.
Кучерявый что-то прогавкал.
— Ты у студента попроси резинку для денег, ему же Стен обещал. — Как обычно, пошутил Пашка, и все рассмеялись, отчего, потом нас ещё лишних минут сорок отчитывал кучерявый, требуя от Сергея, чтобы тот переводил. Вообще, сейчас вспоминаю кучерявого и словно это было в прошлой жизни. Тихо, спокойно, без агрессии и криков.
А после той шутки про резинку, меня потом ещё неоднократно то и дело говорили, например: «Коль, а где резинка от денег?». Я отвечал: «У студента».
Или была шутка: «Нужно у Кольки попросить резинку для денег, у него их много», иногда было жёстче «Коль ты опять резинку от денег не по назначению использовал. Сними, а то вся кровь от головы ушла». Ну, это говорили, когда пытался пошутить. У меня получалось с шутками ещё хуже, чем у Пашки.
Потом пошла эпоха заказников, и я стал звездой распутных мечтаний педагогов, и у меня появился следующий набор шуток, про то знаем мы этих учителей, учат все прямо как Колька. Или «а ты нашего препода попроси объяснить, хотя не надо, знаешь, что всё сексом заканчивается».
Если в первый месяц, который мы провели здесь, как мы называем в эпоху кучерявого, я не заработал ничего, кроме, как несколько наборов одежды и обуви, то после заказников я уже отложил и неплохую сумму, хотя в тратах я себя особо не ограничивал. К тому же стал покупать не футболки в H&M, а купил свитшот Levi’s в бутике распродаж, там же купил кеды Lacoste по совету Егор, и перекупил пару поло у Пашки, потому что у него оказался уже этот цвет, а мы были почти одного размера.
А теперь новый виток в моей порно карьере.
«Онлайн»
Дальше был ещё, раз, ещё и ещё. Уже никто не сопротивлялся, никто не высказывал сомнений, не задавал вопросов. Дни понесись почти так быстро, стремительно, что несколько недель онлайн-трансляций, где выход в эфир каждому был раз в 36 часов, мы практически не останавливали процесс. В студии чередовались Стен, Сергей и Никита, который, казалось, теперь стал просто бессменный. Уходил спать на несколько часов и возвращался снова. Высказав это как-то вслух за столом, рыжая подёрнула плечами:
— Тоже боится потерять работу. Кому нужен оператор, который ничего не снимает. — Все промолчали, больше к разговору не возвращались.
Для меня онлайн-трансляции стали не просто спасением, я ожил. В мою вторую трансляцию начальную ставку перебили через минут двадцать. Да, конечно, не обошлось без странных моментов, например, мне пришлось показывать то пальцы ног, то ступни, показывать зад это уже норма, раздвигать ягодицы, прямо все процедуры медицинского осмотра в военкомате. И не думать «такой», «не такой», руками никто не лапал, проблем с тем, чтобы раздвинуть ягодицы, наслюнявить соски́ и сказать, кстати, я даже выучил пару фраз. Например: Thanks guys.
Платили обычно мужчины, я был не против, главное, что платили, а кто платил, меня абсолютно не волновало.
Ещё выучил фразу, которая останется со мной навсегда: «Tokkens pleas».
В ту вторую трансляцию, Стен поднял вторую ставку до тысячи девятьсот девяносто девять токкенов, написав:
«Ай вилл кам иф ю гивми токкенс». «I’ll cum if you give me tokens».
Я прочитал фразу, и жёлтые строки понеслись по экрану сопровождаемые мерзким звяканьем монет.
«Николай: твоя ставка две тысячи сделана, мы повышаем. Покрутись и покажи спину, зад, ещё раз раздвинь ягодицы. Постой напротив камеры».
Я выполнил всё.
«Николай: сделай вид, что сейчас «выстрелишь», но потом остановись, потерпи и просто наслаждайся процессом, любуйся собой, своим членом…»
Пока он писал на листе, я нервно ждал, дёргая гениталии, но, когда прочитал чуть не впал в стопор, ощущая, как эрекция начинает спадать. Но облизав пальцы, продолжил делать, то, что делал. В этот момент жёлтые строки посыпались прямо лавиной снега по весне.
«Николай: скажи «thank you Седжиун». Он только что накидал тебе ещё тысячу. И ещё раз повтори то, как ты облизал пальцы».
Я потянулся к ногам, дотянулся губами и обхватил большой палец. Стен стоял, напротив, застыв с листком в руках, по его круглым глазам и открывшемуся бесславно рту, понял, что получилась «какая-то фигня». Он что-то чиркнул маркером на листе:
«Пальцы рук».
А я сижу с пальцем ноги во рту, абсолютно голый и с пальцем во рту, ну, прямо неандерталец. Смотрю на него и звук монет просто разорвал пространство. Оба смотрим в монитор. Стен показывая уже замызганный листок:
«Наклонись вперёд, будто печатаешь».
Стен что-то набрал и махнул рукой обратно.
«Николай: снова оближи пальцы ног»
Снова звон монет и жёлтые строки.
Стен показывает палец вверх, типа круто. Что-то пишет, показывает лист, где круглым размашистым почерком написано:
«Засунь поочерёдно каждый палец РУКИ и мокрыми пальцами размазывай слюни по груди и животу».