Влюблённость — это желание обладать, любовь — это желание, чтобы этот человек был счастлив. Я перешёл от влюблённости к любви.
Ещё в прошлое воскресенье, я думал о том, что меня привлекает её недоступность, отстранённость, барьер, который она возводит выше головы, сейчас осознаю, что мне просто хорошо и хочется поставить этот момент на паузу навсегда, загрузив…
Она щипает меня больно вбок, указывая в сторону камеры. Стен сложил руки крестом «заканчиваем».
Я усилился, думая о том, что очень люблю её, во мне проснулась жадность, прямо алчность быть единственным мужчиной, и вот снова любовь перешла в эгоистическое, только я и больше никто другой.
В ней увлажнилось всё настолько, что, казалось, мы просто барахтаемся в воде, утопая в собственном поте, и тут я понял, что раз, два, вынимаю, три, четыре и прямо как в лучшем ролике, обильно, хаотично, громко.
Она взвизгнула и изобразила оргазм.
И тут мы уже хотели встать и уйти в душ, но Стен так замахал руками, что мы замерли, осев на баре.
Машет руками, мы остолбенели. Не понимаю, что за аэробика, или он мельницу изображает. Нет, это галстук. Нет, это декольте.
«Демонстрируйте тело, брызги». — Шепчет Маша, Стен утвердительно кивает.
Мы словно очнулись оба.
«Мы же ещё и онлайн».
Минут сорок мы ещё вымучивали эту историю, демонстрируя капли.
— Поздравляю. Закончили. — Стен был недоволен или просто устал. — Поздравляю вас, выдохну он. — Вы сделали рекорд.
Он помолчал, уткнувшись носом в руку.
— До пятницы у вас выходной. Думаю, вам хватит. У вас по пятьдесят евро за спецзаказ, плюс тридцать за выбор актёра Марии, также ещё за онлайн. — Он сделал паузу. — Поздравляю, из-за красивого финала вам прямо посыпались бонусы. Вы сняли редкий куш. Двенадцать тысяч токкенов.
— По триста евро на человека? — Так, быстро я никогда не считал.
— Всё верно. Итого, — подсчитал директор. — Николай плюс триста пятьдесят. Мария плюс триста восемьдесят. Общий… — он промолчал, сколько ушло насчёт студии. — И на завтра отменяю твою съёмку Николай, отдохни. В пятницу вы работаете в паре.
— Никита, срочно на монтаж материал. Сейчас Оксана, а через два часа пусть приходит Сергей и следующие три трансляции отработает. Мне нужно будет уйти. Так, а вы оба свободны. — Кивнул он, покачивая ногами на барном стуле.
— Так ты помнишь про кактус? — Я снова завёл всё тот же разговор.
— Помню, — улыбнулась она, обтирая руки полотенцем.
Я много раз представлял, как она воодушевлённо скажет, вот бы пойти, но её реакция оказалась иной.
— Давай пойдём. — Шепнул ей на ухо. Она молча посмотрела мне в лицо, помолчала. Я уже понял, что все мои мечты развеялись придорожной пылью на трассе «реальность».
— Хорошо, давай. Но…
Не дав ей договорить, как обычно, её постоянные аргументы «почему это невозможно».
— Я всё организовал. Дверь будет открыта в пять тридцать, просто нажми кнопку за столом. Ключ у меня есть.
Она чуть округлила глаза, начала оглядываться:
— Ты уверен.
— Да, — кивнул с такой решимостью, что сомневаться перестал даже сам.
Выменяв ключ на бутылку виски у Сергея, пообещал купить ему сигарет, и вооружившись заветным ключом, мечтами, ощущением счастью, отправился собираться.
«Сбежали в среду»
Для вечера я аккуратно разложил на кровати новое поло Lacoste и кеды, наконец-то срезал бирку с новых джинсов Calvin Klein, которые порывался надеть несколько раз, но откладывал до более серьёзного случая. Случай наступил. Ощущение, что ты прорвал пелену неудач и вывернул на светлый путь жизни. У тебя свидание с девушкой, которая тебе очень нравится, кстати, с которой ты занимался сексом пару часов назад, хоть и при обозрении пары человек и камеры, и даже сценарий был прописан, а ещё за это получил весьма неплохой гонорар. Но неважно. Игнорируя всё это, ты ощущаешь себя счастливым.
Важно, что я в столице Австрии, иду на свидание с красивой девушкой, которая мне безумно нравится, могу себе позволить, оплатить ужин, не подсчитывая, хватит ли мне денег, если мы закажем ещё один бокал или лучше отказаться.
Вот он, светлый путь в моё счастливое настоящее.
Подкараулив её на кухне, шепнул, что буду ждать на выходе в шесть вечера, предупредил чтобы выходи́ла, чтобы никто не знал.
— Я уже сказала Оксане, — Подёрнула она плечами. — В экстренном случае она напишет сообщение на Wats’app.
— Хорошо, но больше некому.
Во мне зарождалась ревность, что кто-нибудь увяжется следом. Всего можно ожидать, а видеть кого-то ещё и превратить свидание в обычную прогулку друзей очень не хотелось.
Облачившись в подготовленные вещи, стараясь не привлекать внимание, прошмыгнул в холл к входной двери. За эти месяцы мы все знали, где внутренняя кнопка двери и код, при помощи которого можно было открыть дверь снаружи.
Приметив цветочный, не стал покупать готовый букет, который показался слишком уж не уместным. Я даже перестал мыслить штампами. Ещё полгода назад собираясь на свидания имея бюджет в триста евро на этот вечер, я бы прикупил внушительный букет, обёрнутый гофрированной бумагой и целлофаном. Сегодня пройдя определённый этап жизни вкруг иных людей, приобретая иные ценности. Сейчас я выбирал между крупными и́рисами и розами нежного цвета. Остановился на розах, это было универсально. Хотя очень хотелось купить и́рисы.
Сомневаясь в выборе цветов, я чуть опоздал, и в пять минут седьмого, моя дама переминалась с ноги на ногу возле угла нашего дома.
Она была в длинном, простом, синем платье, туфли были в тон на высокой шпильке, помню, как-то раз она в них снималась в сцене секретарь с боссом, её начальником, к сожалению, был не я, а Егор. Это я про роли.
Волосы были закреплены высоко на затылке, беспорядочными локонами спадая на плечи.
— Привет, — поцеловал её в щеку, и моё лицо полыхнуло багрянцем смущения. — Прости, опоздал.
Она улыбалась накрашенными губами, что было так неестественным вне съёмок.
— Пошли? — Вручил ей розы, она откинулась носом в цветы улыбаясь.
Я представлял, что, как обычно, она будет в джинсах и клетчатой рубашке, максимум сменит рубашку на футболку и джинсовый жакет.
— Нужно было брать и́рисы, — неожиданно сказал вслух. Пришлось объяснять, что я выбирал между розами и и́рисами, выбрал розы.
— Они красивые, — кивнула она разы.
— Подожди, — и я под руку поволок её к тому самому магазинчику. Купив охапку и́рисов, вручил цветы для чего-то, согнув колено. Когда я волнуюсь, мой мозг уменьшается вдвое.
Она с благодарностью приняла и́рисы, и даже по её взгляду было понятно, что эти цветы ей нравятся больше. Но мою попытку выбросить розы в урну, она очень властно пресекла.
— С цветами так нельзя. — и мы стали дарить встречным дамам по одному цветку. Женщины улыбались и что-то мило лепетали на австрийском или немецком, я так и не понял, насколько эти два языка схожи между собой или разняться. Для меня они были одинаково непонятными.
В кактус мы пришло после семи, людей было уже достаточно, а наш знакомый хозяин-бармен, завидев нас на входе, уже мчался навстречу, усадив, как почётных гостей за маленький, круглый столик в углу.
Концерт был так себе. Пели долго и однотипно, чуть подвывающим голосом. Фронтмен группы, парень лет так тридцати, с крупными золотистыми кудрями и чернильно-чёрными глазами. Я впервые слышал, чтобы так пели, он словно играл своим голосовым аппаратом, периодически издавая вибрирующие звуки.
— Это потрясающе, — она склонилась над нашим заставленным столиком, чтобы сказать именно это.
— Тебе нравится?
— Очень! — Маша подчёркнуто, проговорила очень, вытягивая первый слог слова демонстрируя всю силу своих эмоций. — Я впервые на живом концерте. Она поёжилась на стуле, и мы проложили слушать, поедая карпаччо из говядины, что было для меня пробой. Я ем сырое мясо, да раньше бы меня стошнило от одной мысли, но теперь я другой, более современный, прогрессивный.