«Опять».
Палец я облизывал неоднократно, только на обсасывании большого пальца ноги, я смог заработать почти тысячу токкенов.
Ещё демонстрировал за ягодицы, раздвигал их, ещё мастурбировал, облизывал собственные подмышки. С недавних пор некоторых из нас просили подмышки не выбривать под ноль. Стен показывает скрещённые руки, я прощаюсь, махая рукой.
— Выключил. — Говорит оператор.
— Три тысячи двести сорок три токкена. Двести шестьдесят три евро. — Стен стучит по клавишам ноутбука, собирает листы со стола. — Никита, сейчас будем работать на фоне. Запускаем трёх парней, посмотрим, как это сработает.
— Стен, можно… — Он лишь полосонул меня взглядом, ничего не сказав. — Я хочу извиниться. — Прошептал, так чтобы не привлекать внимания оператора.
— Извиняйся. — Ответил он равнодушно, запихивая исписанные листы в шредер.
— Я вчера позволил себе лишнего. Честно, я не хотел. У меня были эмоции.
— Мне неинтересно что у тебя было, эмоции, помутнения, но сегодня ты ещё здесь, потому что тебе повезло. Сейчас ты зарабатываешь и даёшь хорошую окупаемость. И… — он осмотрел меня от ног до головы, а я был полностью голый и даже не прикрыл причинное место полотенцем. — если у вас действительно что-то больше, чем работа в кадре, то помни, она лучшее, что может быть в твоей жизни, а вот ты, наоборот. Не лучшее…
Мы схлестнулись взглядами. Какая же сволочь. Вслух озвучивать не стал.
— Начни быть мужчиной! — Он рявкнул звучно. — Ты уже не подросток, который может натворить проблема, а потом поджать хвост и ждать, что тебя кто-нибудь вытащит из говна, в котором ты увяз. — Мы молча смотрели друг на друга. Такой враждебности и злости я не испытывал давненько.
— Одевайся и свободен до завтра. Твоя смена в десять утра. Заказных съёмок ближайшую неделю не будет. Так, что заработать можешь только онлайн.
Всё же это был лучший поворот из которых я мог предположить накануне.
— Ну, что алкоголик-дебошир? — Голос Стена догнал в спину, меня прямо перевернуло, это ещё что за… Благо это было не мне. В студии появился Пашка с виноватым взглядом и отёкшим лицом желтоватого цвета. — Не волнуйся, вы просто будете вместе в кадре. Друг с другом…
Дальше я уже не слышал.
А позже мы узнали, что наш рекорд был побит, без малого четырнадцать тысяч токенов, заработали Валентин, Пашка и Мартин за совместный онанизм на камеру. Никто не лез с расспросами, что именно они делали, но несколько раз шутки звучали в их адрес после.
Следующая трансляция у меня была в субботу с утра, за монитором был Сергей, с устойчивым равнодушием, только и демонстрирующий один и тот же лист:
«Токкенс плиз»
Два часа мучений и девятьсот токенов, из которых я получаю сорок пять долларов, это чуть меньше сорока евро. Я был зол на него, на себя, на Стена. Он теперь специально будет ставить этого алкаша в пару. Вот почему Пашка не зарабатывал, он считал, что с Серёгой проще.
Лучше пусть со Стеном сложнее, но зато с деньгами. Он всегда знает, что нужно сделать, чтобы заработать, а этот… Алкаш, блин.
Вечером нас собрали в студии.
— У нас будут корректировки. — Выдохнул Стен. — Да, очередная суббота, очередные изменения. Мы даже смирились и с этим. — Изменения, несущественные.
Все переглядывались молчаливыми взглядами. Нет, ни испуга, не страха, только волнение со знаковым «что опять?».
За эту неделю стало понятно, что утренние эфиры мало эффективны. А вот, одиночные приносят меньше доход студии, чем парные. Да, если брать суммарно, то не у всех одиночные дешевле парных или групповых, но коэффициент студии рассчитывается по-другому.
— Давайте тогда делить всё поровну, вот нас было трое, значит, делим всё на четыре части, и студия получает так же, как каждый из нас. — Выпалил Валентин, оглядываясь в поиске поддержки, но все промолчали, кто, хмуря брови, кто, равнодушно сохраняя безразличие.
— Это только оплата аренды и интернет. Тогда остальное, включая ваш рацион, обслуживание, клининг, работу студии вы будете плачивать также сами?
Нокаут.
Ну, что за человек, он же любому впечатает такой аргументированный ответ, что ты должен ему отдать вплоть до собственных органов.
Во царила тишина.
— Съёмки будут начинаться в два часа дня и завершаться часа в три — четыре ночи. Мы подготовим шаблонные скрипты, и по большому счёту вы будете самостоятельно работать.
— А перевод? — Рыжая закрутила головой. — Я же не знаю, что им отвечать.
— Есть такая проблема, но мы не можем столько времени тратить на трансляцию. Вопрос решён, но частично. К ноутбукам подключат плазмы. Те самые, которые уже были. — Все закивали. Да мол понимаем, о чём речь. — на них вы будете видеть второй экран, и полный перевод того, что вам пишу. Мы уже проверяли, гугл переводчик — это что-то странное, но альтернативы пока нет. Перевод получается порой очень сумбурный, но, соответственно, и сообщение, которое вам прислали, также будет странным. Просто игнорируете его. В любом случае мы будем с вами часто, но иногда вы будете самостоятельны.
— Может тогда ставить в пары тех, кто хоть немного знает английский. — Рыжая наконец-то сказала что-то вразумительное.
— Идея, не плохая и я уже думал об этом, но ваш профсоюз может снова взбунтовать. — Указал он в сторону Валентина. — Кто говорит на английском? Роман, Мария, Мартин и кто-то ещё? Егор, вы?
— Немного, — наш качек замялся, похрустывая пальцами. Остальные сидели молча.
— Что ж, трое. И нас трое. Попробуем тогда так. Кто говорит на английском тот в паре с кем-то из не говорящих. Мы параллельно поддерживаем вторую группу. Сергей?
Тот кивнул в ответ.
— В плане выходных всё без изменений, завтра клининг, все должны покинуть студию до одиннадцати. Вещи для химчистки в именные мешки, обувь для ремонта так же. Что ещё?
— Победитель. — Шепнул Сергей, поёрзав на стуле.
— Ах да. Подводя статистику, с учётом сегодняшнего дня. Наша новая звезда, Наталья. Она заработала за эту неделю чуть больше тридцати тысяч токенов.
Все захлопали как на партийном собрании, а я быстро подсчитал, что её доход за неделю вместе с окладом и обещанной премией за ежедневные съёмки почти тысяча восемьсот долларов. Это что, почти полторы тысячи евро, и примерно сто тридцать тысяч рублей. За неделю?
Судя по лицам, подсчитал не только я.
Вернулись к теме: «завтраки вкусные, но уже надоели». Обсудили и это. Составили варианты на следующую неделю. Обеды и ужины оставили без изменений. На террасу мы выпорхнули спустя часа эдак три. У меня отлегло, после пережитого, после собственного выступления, так что немного расслабился и дал лиху, выпив больше того, с чем мог справиться организм. Не только я, но и наша новая звезда, также дала маху. Наташка вообще была взвинчена последнее время и проявляла очень уж больше активность, без конца говорила, пила, шутила, подсаживалась то к одним, то к другим. Возможно, ей было неловко или она так упивалась своим новым статусом?
Мы же то ли из зависти, может, из-за собственной испорченности, но тут же узрели, как человек изменился, причём большинство стало реагировать очень уж негативно. Но неприятно, когда человек так кардинально меняется, едва приподняв голову. Она-то навязывала разговор Насте, которая терпеливо и очень саркастично отшучивалась, и в какой-то момент прямо поддевала её, а Наташа упорно этого не замечала, попивая вермут из бокала для мартини. Обычно она, то есть Наташа молча отсиживалась в компании рыжей или Оксаны. Улыбчиво кивала на чьи-то шутки или покачивала головой на грустные или страшные байки, тут же несостоявшаяся светская львица в джинсовой юбке и белом пляжном топе в балетках с бокалом, заливисто смеялась, припоминая какие-то сумбурные факты из жизни.
Кстати, она немало удивила своими откровениями.
«Так долго молчать, чтобы сильно удивить»
— Зачем этот снобизм, — вдруг она громко заявила, беседуя с Егором, который явно не был впечатлён ни диалогом, ни её состоянием трезвости. — Мы тоже актёры. Да специфичный жанр, и что? — Она слегка толкнула его тыльной стороной руки. — Вот, Настя, красотка. Ничем не хуже, этих, сегодняшних актрис. Но не оценили же. Не взяли.