Магистр внёс несостоявшуюся жену в карету, вопреки опасению Лины, не швырнул, а аккуратно сгрузил на сидение и сел рядом, придерживая девушку за плечи.
Оцепенение и немоту так и не снял.
Карета быстро покатила к её новому месту обитания.
Ей полагалось трястись от страха, но, видимо, организм решил, что клин клином вышибают и, в ответ на ужас, переключился на смех.
Хорошо, что она не могла ни звука издать!
С другой стороны — что еще может сделать маг с ней? Побить? Не до смерти же, за неё такие деньжищи плачены! Покалечит или убьет, считай, деньги потерял. Напугает, пообещает что-то ужасное сделать с ее родными или Эдвигом? На каком основании? Родные и Эдвиг в Храме не были, и никак на её решение повлиять не могли. Более того, родные её продали, вычеркнули из своей жизни, и теперь она — сама за себя. Одна — против магистра и всего света.
Лина вспомнила, как пару лет назад ей рассказывал кто-то из соседок, что в каком-то городе один маг женился на одаренной, да и запер её в доме. Голодом не морил, но никуда не выпускал, сидела она целыми днями одна-одинёшенька. И досиделась до того, что наложила на себя руки. А девушка уже беременна была, да не знала еще этого — срок маленький. Говорят, большой шум был среди высших, мага того сильно порицали, даже наказали как-то. Девушку жалко, сидеть в четырех стенах — немудрено, что она с ума сошла. Ну, да, в здравом-то уме, никто сам на себя руки не наложит.
Но другие печальные случаи с жёнами магов, сколько Лина ни напрягала память, не припоминались. Закрыто маги жили, крепко берегли тайны свои, ничего о жизни за ажурными заборами, сквозь которые ни звука не доносилось, люди не знали. А слуги, что работали у одарённых, ничего рассказать не могли — хитрое заклинание действовало так, что, стоило человеку перешагнуть порог дома, как он сразу забывал всё, что в нём видел или слышал. Вернулся — всё вспомнил. Ушёл — голова пустая.
Жён, конечно, видели. Издалека. Весёлые, держатся стайкой вместе, с простыми людьми не общаются. С ними всегда или сами мужья, или доверенные слуги, простому человеку и не подойти.
Одеты богато, но кто знает? Может быть, шелка да атлас прячут синяки и ссадины. И все были уверены, что жёнам магов живется не сладко.
Карета ехала, мягко покачиваясь, но на одном, особенно выдающемся ухабе, девушку подбросило, и она обязательно упала бы, если бы Стефан не поймал её уже в воздухе.
— Наказание моё, — пробормотал маг и перетянул невесту себе на колени. — Вот, что мне с тобой теперь делать, а? Задрать юбку, да отшлёпать, как следует, чтобы, неделю сидеть не могла? Наверное, так и поступлю.
Лина попыталась возмутиться, но ничего не получилось.
Тем временем, магистр, устраивая девушку на своих коленях удобнее, переложил её пострадавшую ручку и нахмурился, увидев кровь. Перевернул ладошку кверху, мрачно осмотрел всё еще кровоточащий порез, вполголоса выругался и на секунду замер.
Карета покатилась быстрее.
«Наверное, отдал приказ кучеру», — вяло подумала девушка.
Между тем, мужчина провел рукой по порванному подолу и бесцеремонно его поднял, невзирая на мечущий молнии взгляд Аэлины. Недовольно осмотрел её содранные колени, выглядывающие сквозь дыры в чулках, и тихо выругался.
— Одни неприятности с тобой, — пробормотал Стефан. — Вот, подлечишься, тогда и поговорим. Что, глазами сверкаешь? Не нравится? Правильно, заклинание неподвижности и немоты никому не нравится. Хотелось обойтись без упрёков и истерик, да и других ты уже и так впечатлила, дальше некуда, и нести тебя к карете, орущую и дерущуюся, не было никакого желания. Хоть доеду в тишине и покое.
Не имея возможности отвернуться, Лина закрыла глаза. С чего он взял, что она собиралась кричать, ругаться и драться? Хорошее же у него мнение о девушках!
— Знал бы, что ты такое выкинешь, ещё вчера велел бы тебе зелье налить вместо травяного отвара, — продолжал жених. — Была бы шелковая и всем довольная. Нет, решил, что ты достаточно разумная девушка, и прекрасно поняла всё, что я тебе говорил. Ошибался. Разумность и девушка — несовместимые понятия. Любовь ей, видишь ли, подавай! А любовь, по-твоему, по щелчку пальцев возникает? Когда бы я тебя полюбить успел, если мы виделись и говорили всего полчаса? Да, неправ был, давил, спешил, стращал, но для твоего же блага! Чтобы не мечтала о том, чего нет, чтобы не думала капризничать и сцены устраивать. Заключили бы брак, попробовали жить вместе, а потом, кто знает, может быть, и любовь возникла бы.