Звонок!.. Сколько же можно?.. Из больницы… Мать в тяжелом состоянии. Не поеду. Я должен писать. Все меня только отвлекают.
Сижу до поздней ночи. Час ночи, два… Голова тяжелеет. Ладно, продолжу завтра.
Устраиваюсь на диване. Давно уже не сплю вместе с женой. Не помню, когда она мне так опротивела. Вечно сбивает с мысли. А мне нельзя так… Я великий писатель!
2
Я открываю глаза. Я вижу себя в поле. Вокруг черная трава, а надо мной черное небо. На нем нет звезд. На нем нет луны. Черные деревья с черной листвой. И темнота. Темнота, слабые очертания окружающего. Где я? Что за ужасный сон?! Но я не могу проснуться.
Я встаю. И не знаю, куда мне идти. Пейзаж со всех сторон неизменен. Я еще никогда не видел таких снов.
Срываю травинку, но она крошится в пальцах, превращаясь в пепел. Ноги вязнут, как в грязи, тяжело сделать даже шаг. Ни звука. Ни дуновения ветра. Я хочу проснуться. Я очень хочу проснуться. Щипаю себя за кисть. Я ничего не чувствую. Нет боли… Я царапаю кожу. Но боли по — прежнему нет. Я сам бью себя по щекам. Ничего. Как под анестезией! Кусаю губы, сильно стискиваю челюсти. Нет, я не ощущаю боли, не чувствую вкуса крови, хотя и должен был прокусить собственную плоть.
Мне хочется кричать. Но я не могу издать ни единого звука. Я открываю рот, но я ничего не слышу. Ни души, кажется, на милю вокруг.
Решаюсь сделать шаг. Удается. Как же непросто идти по этой высокой траве. Она или не пускает. Или рассыпается в золу, в которой я увязаю как в песках или болоте.
Мимо внезапно пролетает что — то черное. Птица? Ворон! Он черен… Черен весь, как сажа. Делает круг над моей головой.
— Каррр! — я слышу, его резкий ужасный птичий выкрик я слышу.
И он пронзает насквозь. Мою голову, мое тело!.. От боли я почти теряю сознание. Зажимаю уши, падаю на колени.
— Каррр!
«Прошу, прекрати!»
Мне кажется, кровь пошла из ушей. Нет, ничего, мои ладони чисты. Я кусаю себя за палец в надежде очнуться. Но я снова ничего не чувствую. Боль только от карканья этого ужасного создания.
Он заходит на новый круг. Пролетает так близко, что бьет крылом по моим глазам. Я слепну. Теперь я ничего не вижу.
— Где я? — я открываю рот, но не слышу себя.
Но я слышу голос. Надтреснутый. Каркающий. Будто ворон заговорил со мной.
— Ты знаешь, кар!.. — вот что ответил он мне.
Прозреваю. Я на том же самом месте. Но вижу перед собой очертания дома. Зловещие очертания. Этот дом мертв. Окна забиты досками. Дверь болтается на одной петле. Труба провалилась, как и крыша в некоторых местах. Почему я могу так хорошо все рассмотреть? Дом далеко, но я вижу его, будто он в двух шагах.
Не хочу видеть этот дом! Не хочу быть здесь! Хочу убежать! Но какая—то бесовская сила несет меня к дому. К крыльцу. Ступени сгнили. В клумбах черные цветы. Весь дом черный. Забора почти не видно. Он зарос черным вьюном. Черный забор, черная дорожка. Темнота внутри дома. Я перед ним на коленях, как перед иконой. Я давно не был в церкви. Боже, прости меня!
Закрываю лицо ладонями. Это не сон, это бред…
— Тебе сюда, кар! — голос ворона пронизал меня очередным приступом невыносимой боли во всем теле.
Я поднял голову. Дом звал меня. Я зашагал к нему. И стоило переступить порог, как дверь захлопнулась...
3
Сколько я здесь?.. День, два дня, неделю, может, уже год?.. Здесь нет времени. Здесь ничего не меняется. Одна и та же картинка за окном, на которой вечная ночь. В доме нет света. И как бы глаза не привыкали к темноте, я все равно натыкаюсь на предметы мебели.
Удивительно, что они тут есть… Стол, стулья, шкаф… Даже какие — то полки. Пустые полки. Кровать… Но я не спал ни разу. Я просто не хотел этого. Я мог только лежать, вглядываясь в темный потолок. Это мука. Бессонная мука.
Ворон навещал и навещает меня. Он единственное живое существо, кроме меня, в этом странном черном мире. Иногда эта птица лишает меня зрения, ударяя крылом по глазам. И тогда я начинаю слышать. Я слышу вой, плач, стоны и крики. Я слышу, как капает вода. Капли, одна за другой, бьются о днище перевернутого ведра. Каждая капля — адская боль! Болят глаза, ломит суставы, выворачивает все тело, как в лихорадке, сердце часто отбивает свой ритм, будто выпрыгнет в любой момент из груди. Капли стучат в моем мозгу. Одна, вторая, третья… Я насчитывал до ста, до двухсот таких капель… И каждая разрывала мое нутро, выдалбливала мозг из черепной коробки. А кричать я не мог. Я мог лишь открывать рот, но не издавал ни звука. И только ворон слышал меня. И мне казалось, что он смеется надо мной.