Когда я закончила, был уже вечер, такой долгожданный. День показался мне до невозможности длинным, я невероятно устала и морально, и физически. Хотелось лишь принять душ, поесть и лечь спать. С первым заданием я быстро справилась. В кухне Стас что-то доготавливал, чему я была несказано рада - не придётся искать, чем бы поужинать. Мы сели за стол и принялись за еду, не разговаривая. Я видела, что и Стас тоже устал за день. Он же приехал ко мне с работы, потом еще ездил туда, пока я вещи разбирала. А сколько он с моими вещами натаскался.
- Спасибо, - я, правда, очень ему благодарна за то, что он делает для меня.
- Не за что. Где твой друг? Почему он тебе не помог?
- Он уже неделю, как в Твери. На стажировке.
- Ясно. Ты завтра с какой пары? - пары? Я забыла о них, черт. Я же даже не сделала ничего. Преподаватель по анатомии от меня живого места не оставит, если я не выучу все кости, которые образуют кисть руки. Казалось бы, их же всего 26. Или 27. Или вообще 31. Ну вот, я даже их количество не помню. Я вздохнула и схватилась за голову. Руки сами закрыли мое лицо. От безысходности я захныкала. - Ты чего?
- Мне еще пары учить, а я так устала…
- Так ложись спать, завтра между занятиями поучишь.
- Нет, ты не понимаешь… Господи, ну за что…
Я сама не ожидала, что расплачусь перед Стасом. Но это уже было просто невыносимо, я слишком долго сдерживалась. Слезы катились и катились по лицу, в горле застрял огромный комок, я всхлипывала и содрогалась, губы дрожали. Я не могла дышать, я захлебывалась в своих слезах. И чем чаще я всхлипывала, тем тяжелее было делать следующий вдох. Наверно, со стороны я выглядела, как астматичка, у которой начался приступ. Но на тот момент мне было все равно. Это было похоже на истерику, на припадок. В порыве, я рассказала Стасу обо всем - про родителей и тетю, про Олю и Костю, про учебу, квартиру, что буду одна все праздники. Стас все это время молчал. Хотя, может, он и говорил что-то, но я не слышала. Я ничего не слышала, кроме собственных всхлипов и дрожащего голоса.
Спустя десять минут меня начало отпускать. Я становилась спокойнее, слезы были реже, дыхание постепенно восстанавливалось. Я больше не дрожала. И от обилия эмоций у меня разболелась голова. Теперь точно не до костей и их названий.
- Тебе полегчало? - негромко спросил Стас. Я подняла на него взгляд. В глазах слабые попытки показать сочувствие. У него начинает получаться. Я слабо закивала. Тогда он встал из-за стола и налил мне воды. Поставил кружку прямо передо мной. - Попей, ты слишком много жидкости потеряла, - я беспрекословно взяла стакан и сделала пару глотков. Вода была чуть теплой, без запаха хлора. Перед глазами почти прояснилось, но голова все также болела. И стало не по себе от того, что я здесь устроила. Я подняла голову и стала смотреть на потолок - так слезы быстрее высохнут. - Так что, может, ты завтра побудешь дома, не пойдешь никуда? Тебе надо отдохнуть. И, если хочешь, я могу помочь тебе с учебой, - я ничего не ответила, но сама себя выдала, сглотнув. Ведь шея была совершенно открыта и не защищена, он увидел ее движение. - Значит, так и поступим. А сейчас бери Великана, - я в истерике не заметила, что этот “серый кардинал” залез ко мне на колени и все это время урчал, чтобы успокоить меня, - и иди к себе, ложись спать. А завтра решим, как быть.
У меня не было сил ответить. Я встала и, держа в руках кота, ушла в свою комнату. Не стала расстилать постель. Просто легла и укрылась пледом. Великан сразу же умостился рядом со мной, вытянулся во всю длину и положил голову мне на руку. Все, он готов ко сну. Но ко мне сон не шел. Я лежала и слушала урчание кота, как Стас ходит по квартире и что-то еще делает. Надеюсь, я не сильно нарушила его планы. И надеюсь, что он не будет считать меня законченной истеричкой. И что делать с учебой? И правда, не идти? Я еще ни разу не пропустила пары, мне точно будет совестно. Так, ладно. Пожалуй, я поступлю, как Скарлетт О’Хара - подумаю об этом завтра. А сейчас мне надо попытаться уснуть.
Следующим утром Стас развеял все мои сомнения по поводу прогула - он убедил меня, что ничего не случится, если я пропущу один день. Поэтому, проводив Стаса на работу, я вернулась к себе и вновь легла. Великан уже был тут как тут, но теперь он разлегся на моем животе и положил лапы на грудь. Что коту для счастья надо? Чтобы кормили и всегда было удобное местечко для лежания. Ну и, конечно, чтобы гладили. Этим я и занялась. Я аккуратно водила пальцами по шерсти, вырисовывала на ней узоры, приподнимала ее и вновь приглаживала. Тактильные действия успокаивают. Сейчас мне уже не было так плохо, когда на мне лежал этот тарахтящий антидепрессант, который только больше урчал от того, что его гладят.
Итак, если я все рассказала Стасу, что теперь будет? Он предложит провести Новый год вместе? Это вполне логично. Но я более, чем уверена, что это будет из жалости. Или я себя просто накручиваю? Что-то я слишком часто начала это делать. В любом случае, теперь я точно проведу день рождения и Новый год у Стаса, и неважно, с ним или без него.
Я весь день не выходила из дома. И это было так здорово. Сначала я лежала, потом постояла под душем (хотя в идеале хотелось полежать в ванне), приготовила себе великолепный завтрак. После, закончила со своими вещами и решила приготовить что-нибудь вкусное к приходу Стаса. Это и будет благодарностью за его помощь.
Великан старательно помогал мне. Ну, как он сам думал. Он проверил своими лапками все продукты, которые я достала из холодильника, тем самым заставил перемывать их (конечно, вдруг я плохо их помыла в первый раз), сам убедился, что мука в пакете высшего сорта, после чего еще полчаса ходил и чихал по всей кухне. Он внимательно следил за каждым моим движением и ходил по пятам, но сейчас он не так сильно путался под ногами, как тогда, еще осенью. Повзрослел, поумнел, понял, что мешать нельзя.
Общими усилиями мы приготовили обед за два часа. Осталось сделать что-нибудь на десерт. Т.к. мука прошла кошачью проверку, я решила испечь какие-нибудь булочки, тем более, что и на начинку у Стаса была целая банка джема. Еще через полчаса я поставила противень, полный булочек, в духовку, а сама пошла в зал и включила телевизор. И так я просидела перед телевизором вплоть до прихода Стаса. В час дня он приехал на обед. Он оценил мои кулинарные способности, но сказал, что булочки будет пробовать только завтра утром - впервые я подумала, что меня раздражает его четкое следование режиму питания. Затем, он сразу же уехал обратно на работу.
И вновь я осталась одна в большой квартире. Зачем Стасу такая квартира, если он один живет? Или это на будущее? Для большой семьи и все такое? Тогда это даже хорошо.
Зал был в зеленых оттенках, таких легких и ненавязчивых. И минимализм во всем интерьере - диван, небольшой столик, несколько полок, телевизор на стене, палас на полу и легкий тюль на окнах. Он сам продумывал, что и как будет в каждой комнате? Я была почти во всей квартире, и все выглядело так гармонично и аккуратно. Единственно, я не была в его спальне. Но и идти туда не было особого желания. Ему бы вряд ли это понравилось. Мне-то уж точно, если б в мою комнату вошли без спроса.
В половину восьмого Стас вернулся домой. Как-то слишком поздно. Я помню, что осенью он возвращался в начале седьмого. Он переодевался и шел на пробежку. Почему же тогда сегодня так?
- Так я на пробежке и был, - ответил он мне разбирая сумку, в которой как раз и была спортивная форма. - У меня там зал рядом, после работы сразу туда иду.
Оказывается, все так легко и просто, в зал он ходит. Мы поужинали и снова перешли в гостиную. Не теряя ни минуты, Стас принялся объяснять мне строение человеческой кисти. Он неторопливо рассказывал мне о каждой кости, показывая на своей руке. Спустя десять минут я запуталась. Сложно ориентироваться, когда он показывает со своей стороны, все получается зеркально. Именно это и ввело меня в ступор.