- Эй, - начала я, едва сняв с себя куртку и разувшись. Стас кивнул мне, что слушает, при этом вешая свою куртку. – Ты готов?
- К чему? – он посмотрел на меня с подозрением, будто примерно догадываясь, о чем я. Взглядом я дала ему понять, что его догадки верны. В глазах промелькнул тот же испуг. – Сейчас? Это обязательно? – я закивала. Стас глубоко вздохнул, но лицо его при этом не изменилось. Даже в глазах уже не было испуга. Мне б так научиться сдерживать эмоции. – Надолго?
- Я постараюсь как можно быстрее, – проговорив это, я тут же приблизилась к нему и быстро обняла за шею. Тут же раздался очередной тяжелый вдох, вновь я почувствовала, как Стас остановил самого себя, чтоб меня не оттолкнуть.
Он замер. И я замерла вместе с ним. Около минуты я не смела шевелиться. Я даже старалась особо не дышать, чтобы не нервировать Стаса еще сильнее. Когда «опасность» миновала, я стала вести себя более свободно. От его шеи так приятно и ненавязчиво пахло парфюмом. Впервые я почувствовала этот запах. Я не люблю мужские запахи, они слишком резкие. У меня сразу же начинают слезиться глаза и болеть нос, а вместе с ним и горло. Но сейчас этот запах был очень легким и мягким. Мне показалось, что это знак. Значит, я все делаю правильно, иначе мне бы уже было нехорошо, и пришлось бы прекратить «обнимание-терапию». Осторожными движениями я обхватила его шею крепче, а сама прижалась к Стасу. Он стерпел и это, но сам все также не шевелился. Его кожа под моими руками была теплой и гладкой, запах парфюма успокаивал. Я закрыла глаза и стала наслаждаться моментом. В моей голове все еще играла музыка из балета, происходящее казалось мне чем-то сказочным. Я, словно Мари, стараюсь помочь Щелкунчику. От абсурдности мне стало смешно, и я хмыкнула сама себе. Не открывала глаз, рук не отпускала. Все внутри наполнилось умиротворением и спокойствием. Будто кроме нас двоих на земле больше никого не существовало. Я чувствовала, как размеренно бьется мое сердце, но при этом как торопливо стучит сердце Стаса. Почему-то, это меня даже приободрило. Я твердо укрепилась в мысли, что отпускать его сейчас ни за что не стану. Так бы и стояла, чувствовала его тепло, его беспокойную энергетику. Вспомнилось, как он взял меня за руку. Надеюсь, сейчас он чувствует, что и я тогда, понимает, что со мной происходило.
- Еще долго? – негромко и с ноткой неуверенности спросил он. Я слегка вздрогнула – как бы тихо он ни спросил, все равно его голос прозвучал в моей голове оглушительно громко. Слабо рассмеялась.
- Спасибо, – прошептав ему это, я стала медленно отстранятся. Аккуратно разомкнула руки и нехотя сделала несколько шагов назад. На лице Стаса не было ни одной эмоции. Да, делай вид, что тебе было все равно. А я не буду этого делать. Пускай будет видно, что я чувствую, как мне хорошо сейчас. Я слабо улыбнулась. – Ну, как?
- Мм… Это не больно. Но очень тяжело это принять. А ты, я смотрю, увлеклась, – и в голосе чувствовался металл. Пытается казаться неприступным. На это я только шире улыбнулась.
- Да. Я люблю обниматься. Но если ты так к этому относишься, у меня возникает вопрос – как ты со своими девушками общался? Вы вообще друг к другу не прикасались?
- Хм… Я лучше не буду говорить тебе, при каких обстоятельствах я к ним прикасался, потому что в прошлый раз ты испугалась, когда я об этом говорил, – я поняла, о чем он и тут же ощутила прилив крови на своих щеках. Моя улыбка слегка дернулась, стала меньше, но не исчезла совсем.
- А… Ну, понятно, – я постаралась сгладить разговор, чтобы скрыть смущение. Как всегда, моим спасителем стал серый комок ласки – Великан уже был тут как тут, терся об мои ноги и урчал. Я быстро взяла его на руки. – Завтра продолжим, – протараторив эту фразу, я пошла к себе в комнату, решив не дожидаться ответа, чтобы не выдать себя. Сбежала с поля боя, трусиха. Зато настроение себе не испортила ничем.
Ночью мне снился балет. Я снова пересматривала выступление, сидя в зале на том же самом месте. Испытывала те же эмоции, тот же восторг и восхищение. Все было также, разница была лишь в том, что теперь я спала. Видимо, представление произвело слишком большое впечатление на меня, если уж оно мне снится.
Следующая неделя кардинально отличалась от предыдущей – теперь-то мы перестали играть в молчанку, очень много говорили, рассказывали друг другу, буквально, все, что с нами происходило за день. Продолжились наши уроки анатомии. К ним прибавилось изучение латыни – чем дальше мы уходили в разбор языка на парах, тем больше я начинала закапываться, и без чьей-то помощи я бы точно не смогла разобраться. Стас не упускал возможности помучить меня – периодически он отказывался говорить со мной на русском, только на латыни. Естественно, я его не понимала, и меня это дико злило. Но я очень легко отыгрывалась – каждый день в разное время и в разных местах (для пущего эффекта) я нападала на Стаса с очередным сеансом своей терапии, и как бы он ни пытался вырваться от меня, ему приходилось терпеть. А я в такие моменты наслаждалась сложившейся ситуацией. В один из «сеансов» я поймала себя на этой мысли. Мне нравится его обнимать. И с каждым разом все больше и больше. Такое чувство, что именно в этот момент, когда я прижимаюсь к нему, мы наиболее близки друг к другу духовно. Видимо, я на себе смогла доказать научный факт, что продолжительные объятья сближают людей. С каждым разом я вновь осознавала, что между нами постепенно смываются всякие границы – у меня почти не осталось тайн, которые я не могла бы ему открыть (я рассказала ему уже абсолютно все о себе). С нарастающим трепетом и волнением я прислушивалась к стуку его сердца и дыханию, чтобы понять, что он чувствует. Хотелось верить, что в эти моменты ему было также хорошо, как и мне. Я забывалась, растворялась в этих объятиях, вдыхая теперь уже такой знакомый запах, чувствуя тепло на пальцах. От непонятного восторга на глаза наворачивались слезы, и мне было совершенно безразлично, что это я обнимаю Стаса, а он никак не отвечает мне. Мне это не так уж и нужно. Я ведь итак знаю, что он смотрит на меня все время, следит за моими движениями, которые я почти перестала контролировать из-за этой «терапии».
В очередной раз я прижалась к Стасу и, закрыв глаза, не думала ни о чем, провалилась в прострацию. Руки все также ощущали тепло его кожи, на волосах угадывалось его дыхание. И больше ничего не надо. Неожиданно, по спине прокатился разряд тока – я почувствовала, как его рука легла на мою талию, а другая скользнула по позвоночнику и замерла на середине. Что это? Что он делает? Перехватило дыхание, я почти тут же отстранилась, но рук не убрала. Посмотрела ему в лицо, но не осмелилась сказать хотя бы слово. У меня пропал дар речи. Я лишь смотрела на него, лицо покрылось румянцем. А Стас посмотрел на меня и понял мой немой вопрос.
- Ты же обнимаешь меня. Почему я не могу этого сделать? – негромко произнес он. Это был не вопрос. Стас не ждал никакого ответа. Я лишь глубоко вздохнула, ощущая его крепкие руки на себе. – Если ты мне сейчас скажешь, чтоб я этого не делал – мы вообще все это прекратим. Каждый день ты мне даешь по сто поводов, и ты просто не имеешь права сейчас меня останавливать.
А я не собиралась этого делать. Даже не думала. Меня другое поразило – помогает? Он не боится? Я думала об этом, глядя на него. Отрицательно закачав головой, снова приблизилась и уткнулась лицом в его шею. Я сглотнула, наконец, вспомнив, как дышать. Мое сердце забилось быстрее, а руки слегка подрагивали. Я смогла ему помочь. Ему лучше. От этой мысли на глаза навернулись слезы, а губы расплылись в улыбке. И внутри все начало чертыхаться. Я крепче сжала свои руки, с наслаждением думая о его руках, без движения покоящихся на моей спине и талии. От этих прикосновений веяло спокойствием и защитой. И они были какими-то странными – его руки были расслаблены, никакого напряжения не ощущалось, но в то же время я понимала, что, если я захочу освободиться – у меня не получится, он просто не выпустит меня. Еще один трюк каратистов с черным поясом? Какая разница, в любом случае, мне это нравится. Я чувствую себя нужной и в полной безопасности.