- И что? На самом деле ведь это не так, - я слегка повысила голос от волнения. Глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
- Алён, это ведь нехорошо, - произнес папа. Он говорил со мной спокойно, видел, что я начала нервничать. Я сжала подол платья и начала перебирать ткань, не зная, что сказать. - Ты же понимаешь это?
- Почему нехорошо? - выдавила я из себя. Папа выпрямился и кашлянул.
- Это психическое отклонение, - я приоткрыла рот от такого заявления. Сжала между пальцев ткань. Посмотрела на маму, она кивнула в подтверждение папиных слов. - Вы еще такое не проходили?
- Чего? Отклонение? Шутишь? - мне хотелось закричать. Все мышцы в моем теле напряглись. Это немыслимо! Как они могут так говорить?! - Какое еще отклонение?! - я вновь повысила голос.
- При котором реакции человека либо заторможены, либо совсем отсутствуют. В данном случае, второй вариант больше подходит, - снова заговорила мама. Она тоже выпрямилась и сложила руки в замок на своих коленях. Они оба выглядели до того спокойными и уверенными в своей правоте, что я еще больше взвилась.
- И как оно называется?!
- Синдром Аспергера.
- Что за синдром такой? Я впервые о нем слышу.
- Эта болезнь еще не до конца изучена. Ее даже не выделяют, как отдельный вид, - непреклонное спокойствие родителей меня отрезвило, я решила послушать их доводы.
- И в чем его суть? - но я не хотела их слушать. Мне была неприятна мысль, что Стаса кто-то считает ненормальным. Я обхватила руками колени и слегка качнулась.
- Это один из видов нарушения развития. Он не сильно опасный для самого человека и окружающих, но тем не менее.
- Как называется, скажи еще раз?
- Синдром Аспергера. - повторил папа.
- Вы имели дело с аутистами? - как гром среди ясного неба раздался голос Стаса. Мы одновременно вздрогнули. Он прошел в гостиную и сел напротив меня. Увидел мою потерянность. - Что-то произошло? - я не знала, стоит ли ему говорить. Но врать я не могла.
- Мама узнала о твоей проблеме. О выражении чувств, - сказав это, я стала наблюдать за реакцией Стаса. Он долго смотрел на меня, его выражение лица не изменилось. Затем он перевел взгляд на мою маму.
- Я не аутист, - проговорил он.
- Никто не говорит об аутизме, - папа вступился за маму. - Это…
- Это форма аутизма, я знаю. Аутическая психопатия. Так вот, у меня ее нет. И дело не в том, что я не признаю своей болезни. У меня ее просто нет, - к моему удивлению Стас отвечал спокойно, хоть и перебил моего отца.
- Проблемы с выражением эмоций не появляются просто так, - и папа тоже говорил тихим голосом, без неприязни или чего-то еще. Будто мы продолжали светскую беседу. Но я все еще сидела в напряжении, не выпускала из пальцев подол. Мама нервно повела головой. Ей тоже не нравилось происходящее.
- Мое состояние - совокупность из моего характера, среды обитания, в которой я рос, и детских комплексов, не более.
- Уверены? Я бы советовал провериться.
- Я не стану проверяться.
- Ваше дело. Но теперь я считаю, что обязан увести свою семью из этого дома.
- Что? - я не на шутку испугалась. Во все глаза посмотрела на папу, затем на маму, а потом уже на Стаса. Он увидел мой взгляд и вновь обратился к папе.
- Почему? Я выгляжу опасным? Я уже сделал что-то, что могло бы навредить кому-то из вашей семьи?
- Нет, но это вопрос времени, - папа начал выходить из себя. Он повёл плечами, чтобы хоть немного успокоиться. - Я не хочу ждать, когда моя дочь в слезах позвонит мне и скажет, что вы причинили ей вред.
- Меньше всего я хочу причинить ей вред. Она остается, - Стас продолжал говорить со всей непринужденностью, на какую был способен. И папу это выводило из себя все больше и больше.
- Не тебе решать, - он перешел на ты. Ситуация обостряется. Я уже почувствовала в воздухе металл.
- Я уже так решил, - и Стас начал злиться.
- Ты не имеешь права! - процедил папа, сжимая кулаки и испепеляя его взглядом.
- А ты не имеешь права называть меня больным психопатом в моем доме.
- Ах, ты… - папа был готов накинуться на Стаса. Он рывком встал, и я подскочила за ним.
- Нет, погоди! Стой! - я ухватила папу за руку и постаралась усадить назад.
- Саш, успокойся, - поддержала меня мама. Она с другой стороны пыталась усадить его. Стас тоже встал, чем еще больше накалил атмосферу в комнате.
- И ты сядь, пожалуйста! - попросила я его. Он меня услышал. Осталось успокоить папу. Кое-как мы с мамой смогли его усадить назад. Но он все также сжимал кулаки и злобно смотрел на Стаса, на что он никак не отвечал. По-крайней мере, так могло показаться. Но я знала, что его это задело. - Давайте поговорим. По какой причине вы так решили? - я старалась сохранить остатки разума и не поддаться страху. Вновь схватилась за платье, едва села на своё место. С куском ткани в руке было спокойнее.
- У людей с этим синдромом проблемы в общении с другими людьми, - начала мама, которая, как и я, была напугана. - они замкнуты, необщительны. Они зациклены на каком-то одном вопросе и могут долго его обсуждать, при этом не замечая, что собеседнику это неинтересно. У них специфичные интересы, очень однобокие. Речь однообразная, мышление шаблонное. Физически такие люди неуклюжи, даже очень. И в некоторых случаях им абсолютно чужды любые чувства. Радость, грусть, страх, гнев. Они ничего не испытывают, не знают, что такое сострадание. Это то, что я помню. Сильно не углублялась в психиатрию никогда.
- Хорошо, начнем по порядку, - уже без злости проговорил Стас, когда мама закончила. Он склонился вперед и облокотился руками на свои колени. Стал неторопливо ими размахивать. - Проблемы в общении, возможно есть. Но это потому, что я стараюсь свести его в нужное мне русло. На работе я не собираюсь обсуждать погоду, потому что эти обсуждения никак не помогут мне при заключении договоров или проверке отчетностей. Я не замкнут, я избирателен в выборе людей. Далее, - он говорил очень медленно, с расстановкой, давая понять смысл каждого предложения. - Мы три дня с вами мило общались, - он посмотрел на маму. Подумав, она неуверенно кивнула. - Вот. Я не превращал все в монолог. Я отдавал себе отчет в том, что может быть интересным, а что нет. Я не менял темы, если не было необходимости, а это еще один из симптомов. Мои интересы похожи на интересы любого другого человека. И они могут меняться. Речь моя разнообразна, у меня нормальный словарный запас. Неизменной остается лишь интонация, но это другой вопрос. Если бы мое мышление было шаблонным, то я бы вчера не высказывал свою точку зрения о том, что Фрейд, возможно, где-то ошибался, и что учение Юнга также имеет право жить, и что то же самое можно сказать с точностью до наоборот - Юнг в своих размышлениях не всегда был прав. И я это аргументировал, кстати. Вы даже согласились в некоторых вопросах. Хм, физическое состояние… Я занимаюсь карате с 8 лет. И я владею своим телом на все сто процентов. Даже сейчас, когда я делаю движения руками, - он обратил внимание на свои руки, которыми все еще продолжал жестикулировать. - Это не нервные сокращения. Не циклические повторения, какие происходят у аутистов. Им я отдаю отчет также, как и своим словам, - он резко остановился и повернул руки ладонями вверх. - Видите? Никаких отклонений. Насчет чувств. Я их испытываю. Я знаю и что такое страх, и гнев, и радость. Вопрос в другом - я их не показываю. Но это не значит, что их нет. Мы не видим мозг друг у друга, но это же не значит, что наши головы пусты?
- Ты не переубедишь меня, - процедил папа.
- Так почему я их не показываю? - Стас будто специально проигнорировал моего отца. Он говорил только с мамой, которая очень внимательно его слушала. - Повторяю - характер, среда обитания, детские неразрешенные проблемы. Я флегматик. Меня очень сложно вывести из себя. И я предпочитаю думать мозгами, а не чувствами. Хотя есть исключения, - на этих словах я закусила губу, чтобы подавить улыбку. - Я рос с дядей-военным. Методы воспитания у него были соответствующие. Я мог несколько часов стоять на гречке, меня наказывали армейским ремнем с огромной бляшкой. И при этом мне запрещали жаловаться или как-то показывать, что мне больно. Мужчина же должен быть сдержанным. Отсюда же и неразрешенные проблемы и комплексы. Часть проблем уже получилось решить благодаря вашей дочери, - он глянул на меня. - За что я ей благодарен, - снова посмотрел на маму. - Вы все еще считаете, что у меня синдром Аспергера? - повисло молчание. Мама повернулась к папе, ожидая, что он скажет. Он посмотрел на нее в ответ. Такой же разозленный.