Надо ли говорить, в каком ужасе пребывала Татьяна? Она стояла между двух монстров с горящими глазами, скалящихся друг на друга и отбивающих бока хвостами. Таня крепко зажмурила глаза, вытянулась в струнку, напряглась и перестала дышать. Казалось, малейшее движение, и её растерзают на мелкие кусочки, словно добычу, пойманную на охоте.
Время растянулось в резиновую бесконечность, натягиваясь до звона и сгущая воздух до искр в нём. Внезапно тишину прервал непонятный, булькающий звук, сиплое покашливание и тонюсенькое подвывание. Танюша осторожно открыла один глаз, затем второй и еле устояла на ногах, слегка подогнувшись в коленях. Страшный волк катался по траве с боку на бок, поскуливал и подталкивал мордой по направлению к девушке невзрачные цветочки, а ещё более страшный тигр сидел на заднице и… хихикал? Похоже, да, судя по растянутой в стороны пасти и таких же глаз.
Пока Таня пялилась с открытым ртом на лыбящегося тигра, волк дотолкал букет до её ног и пытался обвить их своей тушей, преданно заглядывая в лицо.
- Что с ним? – не сдержалась девушка, отрывая от земли стопу и собираясь рискнуть сделать шаг.
- Обнюхался лунной травы, - пискнула Ким, отлипнув от Бача и дёргая его за ремень в попытке вытащит из норки.
- При чём здесь трава? – машинально потёрла Таня нос и скосилась на невменяемого волка, вернувшего в плен поднятую ногу и трущегося об неё мордой.
- Так для них она дурманящая, - пожала плечами синсигат. – Они её нюхают во время гона, а потом устраивают… чёрте что.
- А делать-то чего? – взвизгнула Татьяна, вздрагивая каждый раз, как озабоченный волчара чесался об неё боками. Двойственное чувство. Вроде и страшно, а местами смешно до слёз. Этакий домашний пушистик, выпрашивающий ласку. – Пока он не устроил чёрте что.
- Отвлеки его, - пропыхтел Бач, сплёвывая землю и тряся головой.
- Как? – чуть не плача пропищала Таня.
- Ну, не знаю, - пожал плечами ишигак. – Погладь его, что ли. За ушком почеши.
Татьяна чуть не упала в обморок, услышав предложение Бача. За ушком почеши… С ума сошёл? Это шпиц, по его мнению? Да такое чудовище, размером с приличного пони, бедную собачонку по одному зубу разотрёт и не заметит. Только ждать, пока он разойдётся и начнёт устраивать чёрте чего, не стоило, поэтому Таня наклонилась, зажмурилась и накрыла трясущейся рукой шерсть.
Гор замер, издал непонятный звук, что-то похожее на открывающуюся бутылку с газировкой, и дёрнул лапами, прижимаясь к ладони. Таня от неожиданности попыталась отпрянут, но переборола страх и погрузилась в нежную шелковистость пальцами. На удивление, шерсть была густой, мягкой, пружинистой, и с каждым поглаживанием по ней, Танюша впадала в транс, млея от расползающегося тепла, утопая в серых озёрах, светящихся, как две луны.
Пока девушка с волком прощупывали друг друга на прочность, Бач вытягивал из-под серой туши лунную травку и оттаскивал её подальше, намереваясь закопать и избавится от дурманящей вони, а тигр напряжённо наблюдал за ласковыми игрищами парочки, всё больше сползая радостью с морды и приобретая угрюмый вид.
Волку же было хорошо. Да что там. Ему было лучше всех. Лёгкая эйфория, кружащая голову, сладкий запах травы, сплетающийся с живительным ароматом самочки, нежные руки, зарывающиеся в шерсть и потирающие за ушами. Гор урчал, как жирный котяра на мартовской свадьбе, поскуливал, как кутёнок, уткнувшийся в молочное брюхо матери, булькал так, будто по венам бежала не кровь, а игристое вино из погреба Хвоща – гнома, доставляющего во все дворцы лучшие горячительные напитки. В общем, Тауро был счастлив, как никогда в своей жизни. В этот момент Гор готов был лишиться хвоста, что являлось позором для каждого волка, лишь бы он длился вечно.
Через некоторое время парня стало отпускать. Эйфория сменилась отрезвлением, а головокружение перешло в головную боль, лёгкость переползла в тошнотворную тяжесть, а слизистую носа чесало до слёз в глазах. Нужно было срочно перекидываться в человека, чтобы минимизировать ломку волка, но рядом стояла девушка, а сверкать голым задом в планы Гориала, старшего сына короля Затура, в планы не входило. Это во время гона, среди своих волков можно было светить ляжками, а при Тане, такой нежной и ранимой, хвалится наготой не стоило.
На то, чтобы отползти, скрыться за кустами, скинуть личину, отлежаться и привести себя в порядок, сил не осталось. Слишком крепкая попалась трава, и слишком сладкая оказалась самка. Так Гор и лежал, пряча несчастную морду в лапы.
Тайл, пользуясь суетой вокруг серого, перебрался ближе к дубовой роще, подёрнулся дымкой, обретая двуногую форму, достал из пространственного кармана запасную одежду и, спустя пять минут, с превосходством смотрел на изнывающего от бессилия волка.
- Ему бы перекинуться, - сообразила Ким, взглянув на довольного блондина. – Пока пена изо рта не пошла.
- Так пусть перекидывается, - согласно кивнула Таня, с жалостью глядя на жертву наркотического отходняка. Она забыла в каком виде остаются перекидыши, стоит лишиться шкуры, а вот волк замотал мордой, хорошо помнив об этом.
- Он стесняется тебя. Надо его оставить, - авторитетно заявила Ким, указывая Татьяне на кромку горного выступа. – Пойдём, поищем водичку.
Гориал, дождавшись удаления девочек, облегчённо выдохнул, обратился и, качаясь, побрёл за кусты. Там свалился на землю и лежал с полчаса. Летуны над головой, как будто пересидел в гостях у Хвоща, крутились, били огромными крыльями, стрекотали, выворачивая нутро наизнанку. Как же ему было хреново. Какой же сильный был откат.
Повалявшись звездой, помечтав о холодной воде, посглатывав вязкие слюни, Гор поднялся, оделся в запасной комплект и выбрался наружу, туда, где стоял Тайлерон, готовясь изводить сарказмом конкурента. Надо же додуматься и нарвать дурман-травы, чтобы подарить её Татьяне. Он чем собирался дышать, пока человечка таскала бы с собой уродливый веник? Столько тигр ещё не ржал. Скулы нещадно ломило, а в солнечном сплетении стянуло от напряжения. Друзья ещё долго будут передавать байку об одурманенном принце, исполняющем ползающий танец у ног человечки после того, как Тайл отчитается о своём путешествии.
Бач, увидев вернувшегося Гора, на всякий случай попрыгал по рыхлому холмику, куда он спешно утилизировал бедовую траву, и с укором посмотрел на тигра. Смеяться над таким и бить по мужскому самолюбию – в этом был весь Тайлерон, как и семейство кошачьих.
Тайл не успел ничего сказать, потому что из-за деревьев появилась Таня, неся бутыль, полную ледяной воды. У полосатого сразу запершило от сухости в горле, захотелось приникнуть к горлышку и испить из её рук, но здесь его ждал облом. Девушка направилась к волку, оценила его измученный, не совсем здоровый вид и протянула бутылку, с прозрачными каплями, стекающими по ней.
Гор пил, и снова пьянел, но уже не от воды, а от внимания Тани. Он не мог не заметить, что она подошла к нему первому, и был приятно удивлён. Значит не безразличен, значит думает о нём. Сразу стало хорошо. Тошнота ушла, головная боль пропала, кровь забурлила с новой силой, будто получила новую порцию веселящих пузырей. Гориал понял, что влюблён, а в Танюше заключена его половинка. Да, не волчица. Да, пришлая с другого мира. Но сердцу на это всё равно. Она его, и он её заберёт. Может себе позволить по статусу и праву сильнейшего. И позволит.
Глава 6
Переночевали в углубление между скал, похожем на выточенную колыбель, сглаженную ветрами и дождём. Ночь выдалась тёплой, а под утро Татьяна чуть не задохнулась от жара, окутывающего всё тело. Повозившись, попытавшись раскинуть конечности, почувствовала себя скованной по рукам и ногам, а открыв глаза, не на шутку испугалась – с двух сторон её подпирали волосатые туши. Со спины примостилось полосатое чудовище, зажав волосы и уткнувшись носом в затылок, ставший отвратительно мокрым от горячего дыхания, а спереди серая батарея, уютно уложившая морду на грудь. Это наглость какая-то!
Столько нелепых ситуаций происходило в жизни с Татьяной, а чтобы проснуться в обнимку с двумя пушистыми мужиками в обличии двух самых жестоких хищников, ещё не приходилось. Таня потолкалась, побрыкалась, но не сдвинула наглецов даже на миллиметр. Устав, вымотавшись и вспотев ещё больше, она сдалась, обмякла, приняла ситуацию должной и провалилась в беспокойный сон, а вынырнув из него, обнаружила себя в гордом одиночестве.