Когда Синди позвала их к завтраку и они поднялись, Уинн спросил:
– Так где мне найти этого Эйба?
Лавка Эйба Леви располагалась прямо на берегу, невдалеке от скопления рыбачьих лодок. Она пользовалась большой известностью среди туристов, так как там можно было найти все: от чучела змеи и черепахового гребня до стеклянных бриллиантов и браслетов, изготовленных местными индейцами. Если вам нужна какая-то вещь – назовите ее, и старый Леви принесет ее вам. Прислуживали в лавке четыре симпатичные индианки в национальных костюмах. Сам Леви держался в тени – его маленькая контора находилась в глубине лавки. Местные жулики тащили ему все, что только могли украсть, и Эйб нажил приличное состояние на продаже краденых вещей. Высокий, худой, лысый, с глазами пустыми, как стеклянные пробки, он взглянул на вошедшего Уинна, и то, что он увидел, ему не понравилось. Эйб терпеть не мог красивых мужчин, может быть, потому, что всю жизнь имел дело с плохо одетыми и далекими от привлекательности ворами. Стройный, бронзовый от загара Уинн вызвал в нем мгновенную неприязнь. После короткого объяснения, кто он такой и зачем явился, во время которого старьевщик бросал на незнакомца быстрые взгляды, Уинн спросил:
– Так могу я на вас рассчитывать, если найду подходящее дело?
Эйб не колебался ни секунды:
– Нет.
Его тон и недоброжелательное выражение привели Уинна в ярость.
– Что это значит?! Вы же продаете краденое?
– Да, продаю. Но не желаю иметь дело с незнакомыми людьми. И учтите, в нашем городе вам ничего не светит, попытайтесь лучше в Майами, там принимают чужаков.
– Я правильно понял? – Уинн угрожающе наклонился вперед. – Не хочешь иметь со мной дела? Ну что ж, найдутся другие.
Эйб спокойно продолжил, почесывая нос:
– Молодой человек, не советую, этот город – закрытая зона для приезжих гастролеров. Нас и так здесь предостаточно. Так что оставьте нас и поезжайте в Майами.
Уинн покраснел от злости:
– Остаюсь здесь. За совет не благодарю. Интересно, кто может мне помешать?
– Полиция, – кратко сказал Эйб. – У них квота на преступников, ни больше, ни меньше. Лишние им не нужны. С вами будет так: кто-то доносит, что появилась новая фигура в городе, и вам придется бежать без оглядки, чтобы не оказаться за решеткой. Примите мой совет: уезжайте.
Уинн внимательно посмотрел на старого Леви, поняв наконец, что тот по-своему желает ему добра, и поднялся.
– Спасибо, я подумаю, – нехотя произнес он и, не оглядываясь, не обращая внимания на индианок, вышел из лавки под палящее солнце.
Первый раз в жизни он испытывал страх перед предстоящим безденежьем. Ему совсем не хотелось уезжать из города и покидать Синди. Но красный свет зажегся, ведь Леви недвусмысленно предупредил его. Пожав плечами, Уинн торопливо направился к своему «ягуару».
Глава 2
Блондинка средних лет и мужчина, скорее всего муж, вошли в бар и залезли на высокие стулья за стойкой, заказав виски со льдом. Мужчина, обвешанный дорогими камерами, так и рыскал глазами по сторонам. Заметив живописную фигуру Барни, который в это время уплетал третью порцию гамбургеров, он начал шептать что-то на ухо блондинке, и та, в свою очередь, вытаращилась на Барни. Она как-то ухитрилась втиснуть свой необъятный зад в цветные шорты, которые грозили лопнуть по всем швам, сделай она резкое движение.
– Один из аборигенов, Тим, – произнесла она громким шепотом. – Как я люблю этот город, здесь и пяти метров не пройти, не встретив что-нибудь любопытное.
Барни выглядел немного смущенным.
– Да, мистер Кэмбелл, люди не могут пройти мимо меня. Я – местная достопримечательность. Ставлю пять центов, что перед уходом они захотят сфотографировать меня.
Пари было принято, и я попросил его продолжать.
Барни кивнул:
– Значит, так. Теперь вы знаете Джоя, Синди и Уинна, оставим их на время. – Тут Барни, видя, что блондинка все смотрит на него, поиграл лохматыми бровями и бросил в ее сторону многозначительный взор. Женщина смущенно отвернулась и принялась что-то шептать мужу.
– Немного застенчива, – заключил Барни, – но погодите, скоро они подойдут.
Так как я промолчал, он продолжал рассказ:
– Теперь расскажу о Доне Эллиоте. Вы, конечно, видели фильмы с ним. Высокий, атлетически сложенный красавец, сводящий с ума женский пол. Так вот, когда умер Эрл Флинн и в кино появилась свободная вакансия киногероя, кинокомпания «Пасифик пикчерз» подписала контракт с Доном, и после небольшой шлифовки он вполне смог заменить ушедшее светило. Первые же три фильма принесли успех. Из Эллиота получилась неплохая смесь Флинна и Фэрбенкса-старшего, хотя как актер он был невелик. Его агент Сэм Льюистон, ловкий малый, сумел договориться с компанией о неплохих процентах для Эллиота, и тот по-настоящему разбогател. Впрочем, как большинство кинозвезд, он быстро проматывал деньги.
Барни сделал паузу, доедая последний гамбургер, затем продолжил:
– Странно, но все эти звезды считают, что, если они не будут бросаться деньгами, весь мир сочтет их дешевкой. Эллиот не был исключением: шикарные автомобили, огромные виллы с бассейнами, подарки многочисленным любовницам и тому подобное. Приехав в Парадиз-Сити, он выстроил виллу на холмах, и, уж будьте уверены, мистер Кэмбелл, там было все, что душе угодно. Я слышал: она обошлась ему в полмиллиона долларов, может, преувеличение, а может, и нет. Один из моих знакомых газетчиков написал статью об этой вилле и сделал снимки. – Барни шумно вздохнул. – Чего там только нет! Четыре спальни, четыре ванные комнаты, гостиная, свободно вмещающая две сотни гостей, без того чтобы они дышали в затылок друг другу; столовая, бассейн, игровая комната, сауна, словом, все, даже собственный кинотеатр. Держал три автомобиля: «роллс», «альфу» и спортивный «порше». Славился гостеприимством, его любили, охотно принимали приглашения и приглашали его. Фильмы с его участием неизменно имели успех и приносили немало денег. Жизнь улыбалась ему, как вдруг все резко изменилось…
В это время полная женщина со своим спутником слезли со стульев, и Барни, подмигнув мне, выпрямился и принялся разглаживать грязную майку на животе. Но пара, даже не взглянув в его сторону, вышла на улицу.
Наступило продолжительное молчание, после которого я напомнил, что он должен мне пять центов.
В полном недоумении покачав головой, Барни произнес:
– Такого еще не бывало… Вы бы не поверили, сколько раз меня снимали эти туристы.
– Пять центов, – повторил я.
Но он только махнул рукой и твердо произнес:
– Давайте вернемся к Дону Эллиоту. – Барни отодвинул пустую тарелку, показал Сэму, что требуется пополнение, дождался его и продолжал:
– Так вот, счастье Дона Эллиота скоро должно было кончиться. А пока он снялся в шести фильмах, и «Пасифик пикчерз» предложила ему новый контракт, по которому ему причиталось двадцать процентов прибыли от проката, что, по слухам, должно было составить миллион долларов. Когда контракт был готов, Эллиоту позвонил из Голливуда Сэм Льюистон и попросил приехать его подписать.
Как раз в это время Эллиот в очередной раз был безумно влюблен. Девушка очень хорошенькая, я видел ее, немного тощая, на мой вкус, разумеется блондинка, со сверкающими зелеными глазами и прочими достоинствами. Любовная парочка отправилась в Голливуд на спортивном «порше» Эллиота. На полпути ей захотелось вести машину, и Эллиот согласился. Водить машину она умела примерно как я, то есть не имела об этом ни малейшего представления, и на скорости сто пять миль в час врезалась в грузовик.
Рулевое колесо вошло в нее, как в масло, а Эллиот остался жив, благодаря привязным ремням. Придя в сознание в одной из дорогих частных клиник, он увидел около своей постели президента «Пасифик пикчерз» и Сэма Льюистона.