Спускать лодку на бечеве было поздно. Она уже неслась между каменными глыбами, обходя буруны у подводных камней. Зорко следя за струей, Еремей и Юрий едва успевали поворачивать лодку. Смотреть на берега не было времени, и только за поворотом, когда лодка стукнулась с хода о подводный камень и, скользя по нему, с треском прижалась к самому берегу, Юрия оглушил неожиданный шум. С огромной кручи, каскадами и падуном[110] срывался поток необыкновенно чистой, холодной воды…
Падун мгновенно промелькнул перед глазами и скрылся за выступом траппов. Лодка продолжала нестись в стремнине. Неожиданно она сделала скачок, точно спрыгнула со ступеньки, на миг задержалась, погрузившись по край борта в воду, но под сильными ударами Васиных весел снова выскочила на струю и понеслась по течению.
Вася перестал грести и посмотрел на Еремея. Еремей отложил рулевое весло и кружкой стал вычерпывать воду. Гул стих, водоворот отнес лодку в спокойную заводь.
Так прошли порог напроход, но старая лодка треснула и дала течь. Пришлось лодку и вещи вытаскивать на берег. Еремей достал паклю и мох.
— Вот она неладная! — бормотал он, осматривая лодку, — плохо с одним глазом потрафил, а все вы, Юрий Константинович, виноваты, на падун загляделись. Видно, стекляшки глаза моего не заменят? Не годен я в лоцманы, — и он с силой стал заталкивать топором паклю и мох в щель.
Пока Еремей возился с лодкой, Юрий с Василием отправились вдоль берега назад к Долгому порогу. Идти пришлось под нависшими утесами по узкой каменистой площадке у самой воды. До падуна шли больше часа. А на лодке пролетели так быстро! В округлом циркообразном расширении между двумя утесами с огромной высоты срывался поток. От нескольких каскадов образовалась белая пена и вместе с водой шумно срывалась в Чуну. Среди огромных прибрежных камней река стремительно несла в бурунах темные, иссиня-бурые воды.
На середине, где торчали из пены едва заметные камни, поперек реки к другому берегу тянулись три вала бурлящих вод. Ступенчатый сброс под водой был заметен на глаз. С его верхней обманчивой глади вода срывалась в клокочущий котел. Там, крутясь в бурунах и плескаясь в разные стороны, вода вместе с пеной прорывалась в широкое русло. Это русло с бурлящей водой тянулось между каменными глыбами и мелкими прибрежными заводями не менее километра. Очевидно, поэтому порог и назывался Долгим…
Чтобы лучше его разглядеть, Юрий и Вася забрались на каменный выступ. От холодного падуна летела мелкая пыль и оседала на плитах. Под ногами было скользко, а в воздухе сыро и холодно. Вдруг Вася дернул за руку Юрия.
— Смотрите! Смотрите! В пороге лодка! И за ней вдалеке вторая идет!
— Безрассудные! Почему не спускаются на бечеве?! Смотри! Смотри! Лодку перевернуло! Ты видишь ее?! Нет?
— Она за теми валами, в котле, — ответил Василий.
Лодки еще раз промелькнули в пороге и исчезли. Юрий и Василий старались их разглядеть, но солнечные лучи осветили пенистые буруны так, что они резали глаза и в них ничего не было видно. Юрий досадовал на себя, не знал, как помочь людям и предостеречь их от гибели. Юноши молча отправились назад.
Когда они возвратились, Еремей сидел верхом на опрокинутой лодке и, сняв шапку, торопливо крестился. На середине реки, в самом стрежени, неслась одинокая лодка и в ней с шестами в руках на коленях стояли два человека. А в тихую заводь обратным течением прибивало щепки и доски — остатки другой, разбитой о камни лодки.
— Видишь?! Наверное, в самый котел угодили, а тех пронесло…
— А помочь разве нельзя было? — тихо спросил Юрий.
— Какое! В этом, пороге бревно стоймя в воде кило- метр несет и вертит! И зачем на рожон лезли?! Бечевничали бы, коли порога не знают! Видно, народ такой непутевый, может уголовные. А помянуть все-таки надо! — Еремей еще раз перекрестился и надел шапку.
До порога Дурака сплавлялись с остановками. Лодка текла и приходилось часто вычерпывать воду. Но в порог напроход не поплыли.
— Он хоть Дурак, а не потрафишь, в нем останешься! С бечевой возле берега безопасней, — заявил Еремей и подгреб к берегу. Он все меньше надеялся на свой единственный глаз.
ОШИБКА
Реки Чуна и Бирюса, образующие после слияния самый нижний приток красавицы Ангары реку Тасееву, берут начало в отрогах Саян и текут почти параллельно в северо-западном направлении. Пересекая предгорья и западную часть Восточно-Сибирского плоскогорья, на своем тысячекилометровом течении они образуют много шумных быстрин и порогов.