– Сейчас не время обсуждать самочувствие суперинтенданта, – таков был ответ Хильера. – Так вы возглавите расследование, или мне поручить его кому-нибудь из ваших коллег?
– Я хотел бы, чтобы частью команды стала Барбара Хейверс в своем старом звании сержанта.
– Что вы говорите! Между прочим, мы с вами не на базаре торгуемся. Ответ должен быть или: «Да, я немедленно приступаю к работе, сэр», или: «Нет, я ухожу в длительный отпуск».
Линли ничего не оставалось, как сказать: «Да, я немедленно приступаю к работе», что начисто лишило его возможности действовать в пользу Хейверс. Тем не менее он быстро прикинул, что будет давать Барбаре в рамках расследования такие поручения, которые подчеркнут ее способности и достоинства. И тогда, вероятно, за несколько месяцев он сможет исправить несправедливость, которая выпала на долю Барбары в июне прошлого года.
И тут же его план был разрушен коварством Хильера. Появление Уинстона Нкаты, новоиспеченного сержанта, уничтожило и без того слабые перспективы повышения Барбары в обозримом будущем, о чем сам Нката, вероятнее всего, и не подозревал.
В душе Линли полыхал пожар, но лицо его сохраняло безразличное выражение. И помимо всего прочего, ему было любопытно, каким образом Хильер, назначая Нкату его правой рукой, собирается обойти один очевидный факт. Потому что – Линли даже не сомневался – именно это помощник комиссара и намеревался сделать. Очевидный же факт состоял в том, что, имея в качестве родителей уроженку Ямайки и выходца из Кот-д’Ивуара, Нката был чернокожим – однозначно, безоговорочно и в высшей степени к месту. А когда в прессе станет известно о расовых убийствах, которые полиция не связала друг с другом, хотя должна была это сделать в первую очередь, темнокожее сообщество придет в негодование. И никаких объяснений вопиющей небрежности нет и быть не могло, кроме одного, которое Барбара Хейверс с присущей ей прямотой, не волнуясь о политкорректности, уже назвала вслух: узаконенный в рамках государства расизм, вследствие которого полиция не желает активно искать убийц подростков с темным цветом кожи. Не захотели полицейские, и все тут.
Хильер тщательно смазывал колеса, готовясь к задуманному. Он усадил Нкату за стол и коротко посвятил в дело с четырьмя убийствами. О расовой принадлежности трех первых жертв не было сказано ни слова, но Уинстон Нката дураком не был.
– Итак, у вас проблемы, – спокойно подытожил он услышанное от помощника комиссара.
– На данном этапе наша задача – избежать проблем, – ответил Хильер с выверенным хладнокровием.
– И для этого вам понадобился я?
– В каком-то смысле.
– В каком именно смысле? – спросил Нката. – Как вы планируете скрыть это? Не сам факт убийств, понятное дело, а то, что в связи с ними ничего не было сделано?
Линли едва сдержал улыбку. Молодец, Уинстон. Уж он-то ни под чью дудку плясать не станет.
– Участки, на территории которых были обнаружены тела, ведут собственные расследования, – парировал Хильер. – Надо признать, что связь между этими убийствами должна была быть установлена, но этого не произошло. Соответственно, расследование было передано в руки Скотленд-Ярда. Я распорядился, чтобы исполняющий обязанности суперинтенданта Линли собрал команду. И я хочу, чтобы вы играли в этой команде особую роль.
– Вы имеете в виду символическую роль, – сказал Нката.
– Я имею в виду роль в высшей степени ответственную, важную…
– Видимую, – вставил Нката.
– Хорошо, и видимую роль.
Обычно красноватое лицо Хильера приобрело бордовый оттенок. Очевидно, разговор шел вразрез с его сценарием. «Если бы он посоветовался со мной заранее, – думал Линли, – то я бы с удовольствием сообщил ему, что прошедший закалку в качестве главаря уличной банды “Брикстонские воины” Уинстон Нката является наименее подходящей персоной для использования в качестве пешки в чьих-то политических махинациях». Тем временем Линли получал огромное удовлетворение, наблюдая за барахтающимся Хильером. Тот явно рассчитывал на то, что чернокожий сотрудник с радостью ухватится за возможность сыграть значительную роль в деле, которое обещает стать весьма громким. Поскольку Нката не проявлял такого желания, Хильеру оставалось удерживаться на грани между недовольством начальника, действия которого подвергаются сомнениям со стороны какой-то мелкой сошки, и политической корректностью умеренного белого англичанина, который в глубине души чувствует, что по улицам Лондона скоро потекут реки крови.
Линли решил предоставить им возможность закончить трудный разговор наедине. Он поднялся на ноги со словами: