– Что и стало причиной моего недовольства Хадией, – сказал Ажар. – Она должна была сказать это первым делом.
– Но я же говорила: она не знала, куда мы идем, пока мы не пришли на место.
– А когда вы пришли, вы завязали ей глаза?
– Разумеется, нет. Но тогда уже было слишком поздно. Честно говоря, я не дала ей шанса что-либо сказать.
– Хадия не должна нуждаться в дополнительном приглашении, чтобы сказать правду.
– О’кей. Согласна. Это случилось, но больше не повторится. По крайней мере, пусть диск останется у нее.
Ажар отвел взгляд. Его темные пальцы – такие тонкие, что были похожи на девичьи, – двинулись к карману белоснежной рубашки. Он нащупал и достал пачку сигарет. Вытряхнул одну, задумчиво посмотрел на нее, будто недоумевая, что с ней делать, и протянул пачку Барбаре. Она восприняла это как положительный знак. Их пальцы соприкоснулись на мгновение, пока она вынимала сигарету, и он чиркнул спичкой, от которой они оба по очереди прикурили.
– Она хочет, чтобы вы бросили курить, – сказала Барбара.
– Она много чего хочет. Как и все мы.
– Вы все еще сердиты. Зайдите в дом, поговорим.
Он остался стоять у двери.
– Ажар, послушайте. Я понимаю, что вы беспокоитесь насчет Камден-Хай-стрит и всего остального. Но вы не можете защитить ее от всего. Это невозможно.
Он покачал головой.
– Я не стремлюсь защитить ее от всего, просто хочу делать то, что правильно. К сожалению, я не всегда уверен, что правильно, а что нет.
– Один невольный поход на Камден-Хай-стрит не испортит ее. И Бадди Холли, – тут Барбара помахала возвращенным диском, – не испортит ни ее, ни кого-либо другого.
– Дело не в Камден-Хай-стрит и не в Бадди Холли, Барбара, – сказал Ажар. – В данном случае меня возмутила ложь.
– Ну хорошо. Могу понять ваши чувства. Но это была даже не ложь, а упущение. Она не сказала мне вовремя того, что могла. Или должна была. Только и всего.
– Это не все, Барбара.
– А что еще?
– Она солгала мне.
– Вам? А…
– А этого я не потерплю от дочери.
– Но когда? Когда она солгала вам?
– Когда я спросил у нее про диск. Она сказала, что это вы подарили его…
– Ажар, но это чистая правда!
– Однако она предпочла умолчать о том, где и при каких обстоятельствах он был подарен. Эта информация всплыла позже, когда она болтала о компакт-дисках вообще, о том, как много их на прилавках магазина «Вирджин мегастор».
– Черт возьми, Ажар, но это же не ложь!
– Это – нет. А вот ее отказ признаться, что она была в этом магазине, – ложь. И это недопустимо. Я не позволю Хадии вести себя так по отношению ко мне. Она не будет лгать. Никогда. Только не мне.
Его голос был таким ровным, а черты – такими невозмутимыми, что Барбара поняла: сейчас речь идет о куда более серьезных вещах, чем первая попытка дочери схитрить.
– Ладно, я все поняла, – сказала Барбара. – Но Хадия, она же так огорчена. Мне кажется, она усвоила урок, который вы решили преподать ей.
– Надеюсь, что это так. Она должна знать, что все ее действия будут иметь последствия. Необходимо внушать это с самого детства.
– Не могу не согласиться, конечно. Но… – Барбара в последний раз затянулась перед тем, как бросить сигарету на ступеньку крыльца и раздавить ее. – Мне кажется, что, вынужденная признать передо мной – почти публично – свой проступок, она уже понесла достаточное наказание. Думаю, вы должны позволить ей оставить диск.
– Я уже определил, каковы должны быть последствия обмана.
– Неужели теперь уже ничего нельзя изменить?
– Если менять решения слишком часто, то можно пасть жертвой собственной непоследовательности, – ответил несгибаемый Ажар.
– И что тогда? – спросила Барбара. Поскольку он не ответил, она негромко продолжила: – Хадия и ее ложь… Ведь дело не только в этом, да, Ажар?
– Я не допущу, чтобы она начала лгать, – повторил Ажар. Он сделал шаг назад и вежливо добавил: – Простите, что так надолго оторвал вас от ужина.
После чего повернулся и пошел к своему жилищу.