— Не дождешься, слышишь, Карфаген? Ты никогда не получишь свои проклятые деньги! Я уничтожу их, уничтожу, чего бы мне это ни стоило!
— Успокойся, старина, и кончай блефовать. По сути, ты мне уже не нужен, и я веду этот разговор из чистой вежливости и уважения к нашему общему прошлому. Нашему беззаботному детству, — Карфаген вновь усмехнулся, похлопав Алексея по плечу. — Мы уже все знаем, благодаря доктору и его чудо препарату…
— Моя дочь… вы обещали… — пролепетал трясущийся в углу мужчина.
— Заткнись! Я же сказал, что все с твоей дочкой будет нормально. Ты помог нам, мы поможем тебе. Все у всех будет хорошо. Ну, за исключением тебя, Леша. Для тебя все будет не так сладко. Пойми, ты опасен для меня. И уже не нужен. Как только док ввел тебе свою чудо–вакцину, мы подумали, что ты отдал Богу душу. Ошибки быть не могло. А когда, стоя на улице, стали всерьез присматривать тебе могилку, из церкви донесся жуткий вопль. Ты знаешь, у меня богатая фантазия, но это было… В общем, вряд ли нормальный человек на такое способен. Когда мы вбежали, ты лежал на полу, каким–то чудом порвав веревки. Как тебе это удалось, ты и сам вряд ли объяснишь. Но тогда препарат еще действовал, и я задал тебе самый главный вопрос. Как думаешь, что это было?
— Сволочь, — выкрикнул Алексей, дергаясь на стуле.
— Ну–ну, потише, резвый ты наш. Деньги в твоем тайнике на Свалке. Ты всегда был неплохим затейником, а уж упрятать мои денежки и впрямь смог знатно. Но откуда тебе было знать про достижения современной медицины.
— Карфаген! — донеслось с улицы и вскоре в помещение вошло трое бойцов, двое из которых тащили по две большие сумки. — Там добра было немеренно! Арты всех мастей и раскрасок! Этот парень настоящая золотая жила!
— Деньги?
— На месте. Все в лучшем виде.
— Ну, вот и все, мой милый друг Леша. Да, за последний год ты стал знатным ублюдком, но…Мне правда жаль, но по сценарию нашей пьесы зрители сейчас должны пустить скупую слезу, — Карфаген достал пистолет и, приставив его к виску Падлы, взвел курок. — Скажешь что–нибудь на прощанье?
ПДА на руке Алексея завибрировал, извещая о новом сообщении, и все вокруг вздрогнули, словно от прогремевшего выстрела. Карфаген сорвал приемо–передающее устройство и засмеялся:
— Тебе кто–то на прощанье желает счастливого пути! Бармен Карп пишет следующее: «С Днем Рождения, проклятый ублюдок! И приятного тебе возвращения в твою преисподнюю!» Ну надо же, как трогательно!
Но Падла совсем не слушал окружающих его людей, запрокинув голову, он не сводил глаз со сводов церкви. ПДА вновь завибрировал, на этот раз выполняя заложенный в него алгоритм и отправляя сообщение. В одной из сумок раздался еле различимый писк — сообщение достигло адресата.
— Я подчиняюсь тебе добровольно, — одними губами прошептал Алексей, закрывая глаза и до боли сжимая подлокотники кресла. Правую руку словно пронзили раскаленной спицей, послышался треск дерева, и на секунду помещение заполнила ослепительно яркая вспышка.
А потом раздался взрыв.
В баре было на редкость шумно, все местные сталкеры вовсю веселились, отмечая какое–то знаменательное событие. Суета царила такая, что на вошедшего человека, облаченного в плащ с плотно надвинутым на глаза капюшоном, никто не обратил внимания. Незнакомец осторожно протиснулся к барной стойке и жестом привлек внимание хозяина. Но стоило Карпу только открыть рот, намериваясь прорычать что–то неприветливое, как странный гость слегка сдвинул капюшон, демонстрируя свое изуродованное лицо.
— Падла? Черт бы тебя побрал… Кто это тебя так?
— Поджарился. Чуть–чуть. Кстати, спасибо за поздравление. Ты мне жизнь спас.
— Уж не знаю, радоваться мне или расстраиваться, — сконфуженно усмехнулся бармен, продолжая таращиться на капюшон.
— Все равно спасибо. Слушай, мне надо найти того парня, что дежурил в день нашего с тобой расставания.
Карп скривился, но все же ответил:
— Тебе, наверное, Отшельник нужен.
— Отшельник? — в голосе Алексея было слышно удивление.
— Ну да. Он раньше другим был. Почти таким же как ты, падлой, — бармен оскалился,