В ее глазах отразились страх и доверие к нему. Он медленно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Никто не может.
— Понятно, — чуть слышно проговорила она. Глаза ее потемнели. — Я бы умерла, да? А у тебя была бы интересная серия, Хэрб. Тебе, конечно, пришлось бы подделать сюжетную линию, но ведь у тебя это так хорошо получается! Несчастный случай, критическое состояние, нейрохирургическая операция, и все, что я ощущаю, передается бедным домашним курицам, которые никогда не переносили нейрохирургической операции… Здорово! — сказала она ироннчески-восхищенным тоном. Глаза у нее стали совсем черными. — В общем, ты теперь используешь все, что бы я ни сделала. Если я убью тебя, это будет просто материал, из которого редакторы отберут самое интересное: суд, тюрьма — очень драматично. С другой стороны, если я убью себя…
Джон похолодел, Хэрб рассмеялся.
— Сюжетная линия будет примерно такой, — сказал он. — Энн полюбила незнакомца, полюбила глубоко и искренне. Все знают, как глубока эта любовь — они же все ее чувствовали, как ты понимаешь. Она застает его с хорошенькой девочкой. Стюарт заявляет, что между вами все кончено — он любит другую. В порыве отчаяния Энн кончает с собой. Ты и сейчас уже передаешь целую бурю страстей, дорогуша, верно? Ничего, когда я просмотрю запись этой сцены, я выясню…
Она швырнула в него стакан, кусочки льда и апельсиновые корки разлетелись по комнате.
— Это чертовски здорово, детка. Грубовато, но они ведь всегда этого жаждут. Эта серия им очень понравится, когда они примирятся с тем, что потеряли тебя. А они примирятся с этим, можешь не сомневаться. Так всегда бывает. И потом, им же будет очень интересно узнать, что испытывает человек, умирающий насильственной смертью… А если мы дадим аудитории смерть, то мы должны дать ей новую жизнь. Закончить одну со звоном. Начать другую со звоном. Мы уже нашли девочку. Мы покажем ее как Золушку, которая становится звездой. Они ее тоже полюбят.
Энн вся сжалась. Глядя на нее, Джон почувствовал, как у него сокращаются и стягиваются мышцы. Он не знал, сможет ли выдержать запись чувств, которые она сейчас излучала. Его охватила волна возбуждения. Он понял, что проиграет всю запись, прочувствует все — невероятным усилием воли сдержанную ярость, ужас перед смертью, на которую будет глазеть публика, и, наконец, нестерпимую боль. Он познает все эти чувства.
Резким движением Энн поднялась, она стояла выпрямившись, голова ее была высоко поднята, рот плотно сжат.
Безжизненным голосом она сказала:
— Стюарт должен приехать через полчаса. Мне надо переодеться. — Она ушла не оглядываясь.
Хэрб подмигнул Джону и поманил его к выходу.
— Проводишь меня на аэродром, малыш?
В машине он сказал:
— Ближайшие несколько дней не отходи от нее, Джонни. Может наступить еще более сильная реакция, когда до нее по-настоящему дойдет, в какой капкан она попала, — он снова усмехнулся… — Ей-богу, это здорово, что она так доверяет тебе, малыш!
— Ты думаешь, она еще на что-нибудь годна после того, что произошло?
— Она ничего не может с собой поделать. Она слишком полна жизни, чтобы преднамеренно избрать смерть. Она будет бороться за то, чтобы выжить. Она станет более осторожной, более чувствительной к опасности, более возбудимой и более возбуждающей… Мы здорово ее зарядили. Придется, наверно, даже кое-что отредактировать, смягчить немножко. — В голосе его звучало торжество. — Знаешь, это была неплохая идеи насчет Стюарта и девочки. Кто бы мог подумать, что она даст такую реакцию! Она совсем как не затронутые цивилизацией дикари, живет чувствами. Она, Стюарт, новенькая девочка… Их мало осталось, они рассеяны в разных местах, но мы их разыщем. Мы употребим в дело всех, кого найдем.
Джон вернулся в отель, чтобы быть рядом с Энн, на случай, если он ей понадобится. Но он надеялся, что она оставит его в покое.
Когда он включал экран, пальцы у него дрожали. Внезапно он вспомнил девушку, которая плакала на прослушивании, и ему захотелось, чтобы Стюарт ударил Энн; пальцы у него задрожали еще сильнее. Стюарт был в программе с шести до двенадцати, и Джон пропустил уже целый час передачи. Он опустился в глубокое кресло и приладил шлем. Он не включил звук, дополняя передачу собственными словами и мыслями.
Перевела с английского М. ГОРДЫШЕВСКАЯ
