— А если нет? — дрожащим голосом возразила Альвидла.
Слова едва успели сорваться с её уст, а тварь уже стояла рядом — больше не Инкери, а старший демон барлгура. Он ринулся вперёд с ужасающей скоростью и схватил её, как тряпичную куклу, одной крупной и очень сильной рукой. Он поднял ожерелье, чтобы надеть на голову Альвидлы, и женщина инстинктивно попыталась ему помешать.
Барлгура сжал кулак. Альвидла задохнулась, упала на колени и согнулась, пытаясь облегчить боль. Она ощутила, как треснуло ребро. Она почувствовала, как стиснуло сердце.
Ожерелье надели ей на шею, и Инкери — неожиданно это снова была Инкери — отпустила её.
— Это тебе не игрушки, сестра, — сказала Инкери, когда Альвидла упала на четвереньки, задыхаясь от приступов боли. — Сейчас не время для слабости. Мы начали войну против могущественных врагов, и на нашей стороне могущественные союзники, не более милосердные, чем те, с кем мы сражаемся. Передумать не получится.
Альвидла жалобно взглянула на неё.
— Но Шерон моя девочка, — прошептала она, и каждое слово причиняло боль.
— Заткнись! — потребовал голос в её голове, тот, что был похож на рычание голодающей дикой собаки.
Альвидла закрыла глаза. Она знала этого демона, глабрезу с четырьмя руками, две из которых заканчивались клешнями, способными перерезать человека надвое. Она не раз видела, как Инкери превращается в этого изверга, и последствия всегда были неприятными. На самом деле, Инкери сама призналась, что каждый раз, когда выпускала глабрезу наружу, она не могла загнать его назад в филактерию, пока демон не разрывал кого-нибудь на куски.
— Браслет Шерон защитит её, — спокойно сказала Инкери. — А ожерелье на твоей шее защитит тебя. Не заставляй меня повторять этот урок.
Альвидла смотрела, как Инкери покидает гостиную дома Маргастеров. Несмотря на все остальные проблемы, она не обиделась на то, что Инкери поменялась с ней ожерельями. Ожерелье, которое сейчас было у кузины, содержало куда более хитрого и сильного демона.
Может быть, Альвидла сумеет как-то контролировать своего.
В ответ на эту абсурдную мысль она услышала внутри смех собакомордого глабрезу, и голос в голове пообещал:
— Я могу заставить тебя убить твою девочку.
Альвидла заплакала, и её всхлипы заглушал демонический хохот.
— Передайте госпоже Донноле, что взамен я рассчитываю на сотню бутылок вашего лучшего, — буркнул седеющий фермер Ясгур Реджису и Далии, сидевшим за старым обеденным столом в повидавшей виды гостиной его старого хутора. Это место впечатляло — по крайней мере, должно было впечатлять в свои лучшие годы, как и сам Ясгур всего несколько лет назад. Даже сейчас, когда его здоровье ослабло, хотя долговязый фермер едва достиг среднего возраста, соседи считали Ясгура человеком с характером — и не всегда в хорошем смысле. Его отношения с Доннолой Тополино подтверждали это, и более того — по слухам, он был в дурных отношениях с текущими правителями Лускана.
Всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал о таких вещах, Ясгур неизменно отвечал следующее:
— Соседи — это клиенты.
Далия посмотрела на Реджиса. Тот пожал плечами, не зная, что делать дальше.
— Я уверена, что госпожа Тополино щедро расплатится с вами, как только сможет, — сказала Далия, и Реджис вынужден был признать, что это, по крайней мере, не ложь.
— Сто бутылок, — настаивал худой, большеносый мужчина. — Закачу вечеринку, про которую будут говорить ещё век после того, как меня похоронят. Приглашу каждого барда на побережье Меча, чтоб играли, и да, как же они будут играть!
— Две сотни бутылок, если пригласите нас! — сказала Далия, и Ясгур засопел и захрипел так сильно, что гости испугались, не упадёт ли он замертво.
Фермер подмигнул женщине.
— Даже не нужно лучшего. С таким количеством всё равно никто не заметит разницы.
— Тогда оставим лучшее для нас с вами, — пообещала Далия, подмигнув в ответ.
Ясгур засмеялся или захрипел опять, и оставил их наедине.
Далия улыбнулась ему вслед, затем повернулась и обнаружила, что Реджис таращится на неё с отвисшей челюстью.
— Когда мы вернём Энтрери, у Ясгура будут проблемы, — легкомысленно заметил полурослик.
Но Далия нахмурилась — похоже, она была не в настроении для шуток. От одного её взгляда у полурослика встали дыбом волоски на шее. Он задумался, как быстро у эльфийки меняется настроение — от заигрываний с Ясгуром до леденящей мрачности (и это пугало!).