— Мы вернём его, — сказал ей Реджис просто потому, что должен был что-то сказать. — Если он по-прежнему у них…
Он замолчал, когда глаза Далии расширились, а затем опасно прищурились.
— Он у них, — залопотал Реджис. — Я уверен. Мы будем торговаться…
— Что им предложить?
— Это мы и должны выяснить! — сказал полурослик, пожалуй, слишком оживлённо, учитывая ответный мрачный взгляд.
Затем Далия проглотила последнюю ложку жаркого, которым угостил их Ясгур, и резко встала из-за стола.
— Переговоры! — фыркнула она.
— Такие типы больше всего любят деньги, — пробормотал Реджис.
— Мы заберём его, когда они все погибнут, — сказала ему Далия. — Так проще.
Реджис просто кивнул. Что ещё он мог ответить? Далия была уже в дверях.
Той же ночью, только много позднее, Альвидла Маргастер тихонько прокралась по огромному особняку, замерев у двери комнаты, где спала её дочь Шерон. Женщина опасливо приложила ухо к двери, надеясь услышать глубокое ровное дыхание спящего ребёнка.
Она нахмурилась, не удивившись, когда услышала детский голосок, непрерывно бормочущий «…учительмучительмучитель…»
Альвидла втянула воздух, стараясь не заплакать. Она представила свою милую Шерон с рыжими кучеряшками и сверкающими серыми глазами, которые улыбались, когда она смеялась, и как будто всегда искали причину для танца.
Когда-то они были серыми, напомнила себе Альвидла.
— Иди и убей её, — сказал голос в голове Альвидлы. Женщина схватилась за камень, висящий на цепи вокруг её шеи, желая лишь сорвать его и выбросить прочь.
Но не могла.
— Её тельце такое нежное. Это будет легко, и тебе больше не придётся беспокоиться, — сказал ей демон. Его она ненавидела даже больше, чем другого — о, как же она его ненавидела! — ведь чудовище-глабрезу постоянно желало убивать и калечить. Каждая его реплика предлагала Альвидле убивать.
— Такое нежное… — сказал голос.
Альвидла представила свою доченьку, лежащую на перинах.
Да, подумала женщина, её будет так легко убить…
Вздрогнув, женщина бросилась прочь от двери, вниз по главной лестнице и в большую гостиную внизу, где сидела перед очагом Инкери, прихлёбывая какой-то крепкий алкогольный напиток.
— Я хочу это ожерелье обратно! — потребовала Альвидла.
Инкери, которая уже указала на небольшой столик рядом с баром, убрала руку и с любопытством взглянула на кузину.
— И тебе добрый вечер, дорогая сестра.
— Я хочу твоё ожерелье обратно, — заявила Альвидла, протянув руку. — И я тебе не сестра.
— Уродливую обезьяну? — скептически поинтересовалась Инкери, играясь с рубином на цепочке.
— Если ты считаешь её такой уродливой, зачем было забирать? — спросила Альвидла.
— Если ты не считала её уродливой, зачем было так легко отдавать? — парировала Инкери.
Альвидла гневно уставилась на неё, и Инкери вздохнула.
— Я забрала его, потому что это не барлгура с маленькой буквы, — сказала она. — Это не просто любой барлгура. Нет, это сам Барлгура, изверг, по имени которого назвали всю разновидность демонов. Он пользуется доверием самого Демогоргона, которого уничтожили дроу Мензоберранзана.
Альвидла непонимающе смотрела на неё.
— То была не мать Жиндия Меларн, — объяснила Инкери. — Другие дроу. Те, что противостояли Жиндии, но вскоре поймут свою ошибку. Необходимость делить своё тело с Барлгурой требует максимальной деликатности, которую я только могу собрать, дорогая сес… дорогая кузина, и куда большей деликатности, чем способна проявить ты.
— Ты разозлилась, когда другой демон — этот демон — подвёл тебя, когда ты решила, что поймала вора-полурослика в Невервинтере, — обвинила её Альвидла.
— Ты считаешь своего демона-фамильяра слишком слабым, дорогая кузина?
Альвидла вздрогнула — и испугалась ещё сильнее, когда глабрезу в её голове добавил:
— Да, дорогая кузина, ты действительно так считаешь? Скажи мне, прошу.
Альвидла почувствовала себя в безвыходном положении — настолько безвыходном, что даже представить себе не могла. И поскольку это почувствовала она, демон тоже узнал об этом чувстве, и женщина услышала в голове его смех.
— Этот мне не нравится, — сказала Альвидла.
— Сомневаюсь, что ему нравишься ты, — без колебаний отозвалась Инкери. — Это же демон, в конце концов. Ты думаешь, будто произвела впечатление на Барлгуру? Думаешь, великий изверг вообще беспокоится о тебе или обо мне? Его интересует только польза, которую мы можем принести.