На большим расстоянии друг от друга горели несколько факелов — ещё одно напоминание, что команда Корабля Курта состояла из дроу, практически не нуждающихся в свете.
Они спустились по ведущему вниз коридору и вошли в тоннель, оказавшийся слишком тесным для крупного варвара.
— Мы под заливом, — прошептала Милашка Чарли за спиной у Вульфгара. Факелы погасили, и процессия двигалась в полной темноте, наощупь, длинной шеренгой по одному. Вульфгар решил, что она права, и они направляются на материк.
Нет, не на материк, а под материк, вскоре поправился он, когда они вышли на более просторную область, озарённую волшебным огнём, область с вырезанными комнатами и коридорами, аккуратная каменная кладка которой была покрыта древними надписями и узорами.
Милашка Чарли охнула и чуть не прыгнула Вульфгару на руки, поскольку больше двух третей их спутников сбросили свои человеческие личины.
К ним подошёл Беньяго, по-прежнему в обличье рыжеволосого человека.
— Иллуск, — пояснил он. — Проклятый город под Лусканом — старый Лускан, если хотите.
— Проклятый из-за дроу? — спросил Вульфгар.
— Не только из-за нас, хотя здешние духи, видимо, предпочитают нас не трогать.
— Значит, вот истинная сила Лускана. Тайный дом Бреган Д'эрт.
— Один из них. Теперь он вам известен, — сказал Беньяго. Он посмотрел прямо на Милашку Чарли с нескрываемой угрозой и добавил: — Вам обоим.
— И нам придётся хранить тайну, — сказала она.
— Разве нужно снова предупреждать тебя о последствиях?
— Этот секрет и так знают все лусканцы, — ответила женщина, вернув себе некоторое самообладание — и это произвело немалое впечатление на Вульфгара, учитывая, что они окажутся абсолютно беспомощными, если дроу решат от них избавится. Никто никогда не узнает.
— Но это по-прежнему секрет, который мы предпочитаем сохранить, — сказал Беньяго.
Затем к ним подошёл Киммуриэль и уставился на женщину.
— Ты проговоришься? — спросил её Беньяго, и она охнула, не успев ответить.
Вульфгар перевёл взгляд с неё на Киммуриэля и увидел, как дроу сосредоточен. Великан понял, что псионик снова проник в её мысли, слушая непроизнесённый ответ, честный ответ, прежде чем она смогла его подавить.
— Жаль, — сказал Киммуриэль и ушёл.
— Что это значит? — спросил Вульфгар, решив, что его подруга обречена.
— Что он не убьёт её, полагаю, — сказал Беньяго. Неожиданно он отвесил Милашке поклон. — Добро пожаловать в Иллуск, Милашка Чарли. Быть может, однажды ты действительно станешь капитаном «Реликвии Джоэна».
Женщина, конечно, выглядела полностью растерянной. Она умоляюще взглянула на Вульфгара.
— Дроу никогда не верят тем, кто не является дроу, — начал объяснять тот.
— Как и тем, кто является, — быстро добавил Беньяго. Он просто пожал плечами, когда оба посмотрели на него. — Итак, Киммуриэль с вами закончил, а жрица Даб'ней ждёт. Эта рана просто чудовища и без её помощи загноится и скорее всего убьёт тебя.
Глава 24
Глаза мира
Прекрасная тёмная женщина держала фигурку птицы высоко в сложенных чашечкой ладонях. Хрусталь фигурки сверкал в лучах полуденного солнца. Ивоннель прошептала что-то своему последнему созданию и подбросила фигурку в воздух, где птица замахала крыльями и полетела прочь.
— Раз эти штуки живые, они чего, будут откладывать яйца? — спросил Атрогейт, сидевший на крупном булыжнике на краю небольшого луга. Дварф, которому стало намного лучше, перекатывал в сильных руках Крушитель Черепов, двуручную булаву, принадлежавшую его возлюбленной Амбергрис.
— Они бы сделали мир красивее, не правда ли? — спросила Ивоннель.
— Тьфу. Они сверкают на солнце и слепят глаза.
Ивоннель засмеялась при мысли о том, что дварф — любой дварф — может жаловаться тёмному эльфу на яркий свет.
— Сколько ты успела выпустить? — спросил Атрогейт. — Первые мертвы или чё? Или ещё живы?
— Всех. Дюжины, хотя я потеряла счёт.
— И ты видишь сквозь них? Сквозь всех? Похоже, твоя башка должна кружиться.
— Они сообщают мне, когда я должна увидеть что-то их глазами, — ответила дроу. — Я не хочу, чтобы меня застали врасплох, а в окрестностях много такого, что может нас убить. Как только что-то приблизится — мы будем знать.
— И все прячутся, — согласился Атрогейт и повернулся в сторону, привлекая взгляд Ивоннель к ближайшему холму, с которого только что спустился. — Мы заманим их всех, и убьём тех, кого надо убить!