Но Инкери неожиданно превратилась — и не в четырёхрукого глабрезу, как ожидал Реджис. Вместо этого женщина покрупнела, её тело покрылось ковром оранжевой шерсти, а лицо стало обезьяньим. Прежде чем Реджис с Далией успели переварить эту трансформацию, демон-Инкери прыгнула, легко преодолев двадцать футов, и с грохотом приземлилась между двумя нарушителями, отбросив обоих.
— Добей вторую! — крикнула Далия Реджису. Умелая воительница приземлилась управляемым кувырком, вскочив сразу же на ноги, и её посох заработал в обороне, когда огромный Барлгура налетел на эльфийку. Её руки яростно мелькали, вверх и вниз, и концы жезла с треском били по жадным когтям демона, с каждым ударом вызывая у него вой боли.
Но Реджис сомневался, что она сможет победить чудовище, и бросился на Альвидлу, в отчаянии глянув на свой кинжал, чтобы проверить, не отросли ли змеи.
Реджис не хотел убивать Альвидлу. Он был с ней знаком, обедал с ней, пил с ней, беседовал с ней, и хотя у него не было намерений действительно ней переспать, а их встречи были только с целью сбора информации, остроумная и обаятельная женщина искренне ему нравилась.
Так что он надеялся, что сонное зелье дроу уложит женщину раньше, чем его рапира.
Но нет, вместо этого произошло два других события. Дверь в комнату отворилась и вошла маленькая белоглазая девочка, по-прежнему улыбавшаяся.
А Альвидла перестала быть человеком. Её кости трещали и тело плавилось. Плечи увеличились и поднялись выше, нос и рот вытянулись в звериное рыло, выросли клыки, огромные клешни вырвались из одежды вместе с двумя дополнительными руками.
Реджис чуть не рухнул в обморок. Он пытался позвать Далию, но смог издать только писк. Он посмотрел на свою рапиру, казавшуюся теперь такой жалкой, понимая, что не сможет победить это огромное чудовище.
Далия наступала, её тройной посох жалил огромного Барлгуру, электрические дуги опаляли его оранжевые волосы, не давая передышки. Этот урон был незначительным, но она продолжала наступать, пытаясь найти какую-нибудь брешь, какой-нибудь способ победить.
Демон подпрыгнул в воздух, перелетая через неё, и Далия, разворачиваясь следом, схватила Иглу Коза за один конец и хлестнула ею, как кнутом — другой конец обрушил на врага новый электрический разряд.
Барлгура исчез, так внезапно став невидимкой, что Далия на секунду забыла, чем она занята. Однако она быстро восстановила самообладание и поспешила проследить за прыжком, пытаясь угадать, где приземлится противник. Она услышала удар в нескольких шагах впереди, но потом услышала, как враг прыгнул снова. И на этот раз увидеть направление прыжка она не могла.
Она развернулась кругом, размахивая посохом, чтобы удержать противника на расстоянии, и даже попала в невидимку — но слишком близко! Демон возник рядом с ней, и один огромный кулак уже летел в Далию.
Она подняла руку для защиты, почувствовала, как треснула кость на запястье, и обнаружила, что летит спиной вперёд. Каким-то образом эльфийка смогла сгруппироваться, чтобы поглотить удар, но всё равно перекатилась, морщась от боли, пытаясь встать и сражаться.
Поскольку демон приближался.
Альвидла, которой туманило мозги сонное зелье, почувствовала, как внутри поднимается демон, захватывает над ней власть. На сей раз ощущение было иным — она как будто попала в странную фугу. Казалось, что она сама совершает действия, но на самом деле нет — странная двойственность, зародившая в ней мысль, что демон не является отдельным существом.
Что демон — это она.
Она посмотрела на наступающего полурослика, которого знала под именем Реджиса Тополино из Кровоточащих Лоз. Что за жалкое создание! Но вдруг отворилась дверь, и Альвидла не могла проигнорировать вошедшего ребёнка.
Её дитя.
Её любимую маленькую Шерон.
Шерон взглянула на полурослика и улыбнулась, и несмотря на всю отчаянность его положения, Альвидла почувствовала, что после демонстрации отношения девочки Реджис сразу же успокоился.
Благосклонного отношения девочки.
Альвидла не понимала, но внезапно ей пришлось сражаться за власть над убийственными клешнями демона.
Она услышала рёв глабрезу. Он дрожью отразился в каждом закоулочке её тела и разума. Чистая ярость, убийственная, злобная, требовательная.
— Всё хорошо, мама, — сказала Шерон, и эти слова молнией пронзили Альвидлу.
И она очнулась, как ото сна.
Глабрезу зарычал.
Альвидла Маргастер, мать девочки в дверях, которая была так испорчена, зарычала ещё громче.