На январском Пленуме ЦК Сталин дал определение революционной законности в будущем. Он, конечно, был знаком с высказываниями о содержании законности М. И. Калинина (о необходимости «беречь человека, ограждать его от произвола»), П. П. Постышева (перевоспитывать «деклассированных элементов», т. е. вышибленных из колеи бывших) и др.
Однако считал, что он, Сталин, — единственно верно истолковывающий идеи Ленина, должен внести ясность и в этот вопрос.
«Говорят, что революционная законность нашего времени ничем не отличается от революционной законности первого периода нэпа. Это совершенно неверно. Революционная законность первого периода нэпа обращалась своим острием главным образом против крайности военного коммунизма, против «незаконных» конфискаций и поборов. Она гарантировала частному хозяину, единоличнику, капиталисту сохранность их имущества при условии строжайшего соблюдения ими советских законов. Совершенно по-иному обстоит дело с революционной законностью в наше время. Революционная законность нашего времени направлена своим острием не против крайностей военного коммунизма, которых давно уже нет в природе, а против воров и вредителей в общественном хозяйстве, против хулиганов и расхитителей общественной собственности. Основная забота революционной законности в наше время состоит, следовательно, в охране общественной собственности, а не в чем-либо другом.
Вот почему борьба за охрану общественной собственности, борьба всеми мерами и всеми средствами, представленными в наше распоряжение законами Советской власти, является одной из основных задач партии».
Утверждая, что главное в «деятельности» бывших людей — массовое воровство и хищение государственного, кооперативного имущества, колхозной собственности, Сталин грозно предупреждал и дал свою юридическую квалификацию этому явлению: «Допускать воровство и хищение общественной собственности — все равно, идет ли дело о собственности государственной или собственности кооперативной и колхозной или проходить мимо подобных контрреволюционных безобразий — значит содействовать подрыву советского строя, опирающегося на общественную собственность, как на свою базу. Из этого исходило наше Советское правительство, когда оно издало…закон об охране общественной собственности (установлено, что Сталиным в текст закона внесены слова «и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа». — Прим. автора).
Этот закон есть основа революционной законности в настоящий момент»[147].
Как ни значима охрана общественной собственности, но в выступлениях Сталина на январском Пленуме ЦК ни слова не было сказано об охране прав советского человека, не были осуждены факты грубых нарушений этих прав и строго не предупреждены об ответственности за их нарушения в будущем. Все это означало, что «революционная законность» становилась «пустой фразой».
Более того, после выступлений Сталина на январском (1933 г.) Пленуме ЦК директивными органами принимались решения, явно направленные на расширительное применение закона от 7 августа 1932 г.
3-я сессия ЦИК СССР VI созыва приняла решение считать особыми формами хищений обман в деле учета колхозной продукции, труда и урожая[148].
СНК СССР предписал специальным своим постановлением привлекать к уголовной ответственности руководителей тех торговых организаций, где обнаружены хищения и растраты[149].
Президиум Верховного Суда РСФСР 28 мая 1933 г. дал указание судебным органам: «применять суровые меры как в отношении непосредственных воров, так и тех лиц, которые своей бездеятельностью или слабостью руководства и контроля способствовали и попустительствовали этим преступлениям, и применять к ним наравне меры, предусмотренные законом от 7 августа 1932 г.».
Нарком юстиции РСФСР Н. В. Крыленко в своей книге «Об охране и укреплении общественной (социалистической) собственности», изданной в 1932 году, привел факты, когда в судах Москвы, Ленинграда, Харькова и других был рассмотрен ряд дел на растратчиков в системе торговли и вместе с непосредственными виновными были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны несколько руководителей торговых предприятий (не доглядевшие или проявившие слабый контроль и т. д.).