Без имени, без веры, без надежды

– Вот теперь я верю, что она А'йорд, – кисло проговорил Тёмный Мастер. – Чуют они друг друга, что ли?

Прошлое. Некромант.
Фанд остался сидеть, словно в раздумье постукивая костяшками пальцев по полированной столешнице. На лице его читалось только лёгкое любопытство, но непроницаемо черные глаза, в которых нельзя было различить ни белка, ни радужки, ни зрачка, и проскакивающие меж пальцев некроманта синие искры не сулили миру ничего хорошего. А затем, сметая все барьеры и запреты, ярость накатила, как приливная волна на берег – обжигающая, безумная, тёмная, и выплеснулась наружу, словно дморинский расплав из тигля.
Это был безобразный, самый, что ни есть, мальчишеский срыв, когда контроль над магией теряется полностью, и она выплёскивается вместе с яростью, волной расходясь от взбешенного мага, разбивая все, что можно разбить, круша всё, что можно сокрушить. И любое живое существо – будь то любимый фармиллиар или родная мать, – осмелившееся указать, что стены ходят ходуном, а с крыш сыпется черепица, рискует нарваться на Мертвое Пламя.
Минуту спустя некромант обнаружил, что уже не сидит на стуле, а стоит посреди кабинета. Хотя правильнее было бы сказать – посреди того, что было его кабинетом, ибо выглядел он так, словно в нём прошла настоящая битва, а за ней – целая орда мародёров. Фарфоровое крошево лежало на иссеченных плитах пола, в который, надо полагать, били стрелы-молнии, окна сиротливо зияли пустыми проёмами, книжные шкафы на глазах рассыпались пеплом. Раритетное оружие, на которое так давно облизывался Первый меч, было разметано по стенам и буквально вплавлено в них, потолок украшало несколько длинных, извивающихся как змеи шрамов, в которых Фанд не без удивления узнал следы огненных шаров. Весьма мощных, хотя со стихией огня он никогда не дружил. Судя по глубине проплавлин – восьмого, а то и десятого уровня. Стол каким-то чудом (если считать чудом дюжину дополнительных щитов) почти не пострадал – только обзавёлся несколькими сквозными дырами размером с апельсин на крышке.

– Вот это жопа с пальцем… – протянул Фанд, оценивая масштабы разрушений. Защитные арканы, пронизывавшие стены, не препятствовали выплескам его раздражения, но выйти им за пределы кабинета не давали. – Почти как… Впрочем, нет, тогда было легче. Но "ёлку" опять придётся от самого корня растить. Что называется, Фанд решил сделать добро людям!.. Весёлые денёчки ждут Неподвластных. Мальчишка этот… червь книжный, кретин безмозглый, скотина недо… – Некромант осёкся. – Однако, что же такое нам чуть черепок в плечи не вогнало? – Он с досадой потёр виски, отшвырнул закрученный спиралью палаш, попавший под ногу, мимоходом отметив, что его бесценные вазы никакой "ёлкой" не восстановишь, принялся расхаживать взад и вперёд. – Ясно, что отдача. Сильная, к третьему десятку ближе… Две несходные матрицы – два заклинания. По затылку садануло и ни единого следа маскировочных сеток – стало быть, не расплетали, а рвали по живому. Рвать, да ещё так… для "кочанов" отдача совершенно несопоставима с затратами, значит, не "кочан", а… кровное. То, что сорвать нельзя, и это все знают. Кроме тех, для кого "нельзя" – вызов, а двенадцатая – пара строк устава… Чтоб тебе скунсом переродиться, Льгар, за такую подставу! Чтоб твою Выдумку!..

Он заставил себя остановиться и несколько раз глубоко вздохнул. Довольно. И без того уже сорвался в безобразную истерику, полностью потерял контроль, как сопляк-первогодка. Сейчас ему как никогда нужна была холодная голова и ясный разум. Фанд, прикрыл глаза, как можно чётче представляя себе Эль'кирин А'йорд – черные волосы, слегка завивающиеся на концах, тонкие черты лица, неистовая синева глаз – и серебристая воронка телепорта взметнулась перед ним. Неустойчивая, ведь ориентиром для неё служил человек, но опасность сейчас волновала некроманта меньше всего. Он шагнул в вихрь портала, одновременно запуская "ёлку" или, как называли её собратья-маги, чары восстановления. Кабинет, с честью переживший ещё один приступ дурного настроения хозяина, заволокло молочно-белым туманом, а Фанда подхватил портал.

Первое, что увидел маг, выйдя из вихря – тусклый кривобокий пульсар, витающий под белёным, в потёках воды потолком. Первое, что почувствовал – это пустоту под ногами, потому что портал висел в нескольких локтях над полом. Он чудом извернулся, приземлившись на одно колено, и в не слишком учтивых выражениях помянул нестабильные порталы, себя, забывшего добавить в расчеты переменную уровня земли и Льгара А'йорда, который был, в общем-то, не при чем, но привычка – вторая натура.

– Какая буря эмоций, мастер, – позёмкой, мчащейся по ледяному полю прошелестел голос, вонзился в спину, как стилет убийцы, заставив плечи окаменеть. – Но лучше так, чем оказаться наполовину вмурованными в стену, не находите? Насколько я помню из курса пространственного перемещения, ориентировка на человека не даёт сведений, достаточных для построения плотной решётки заклинания.

На миг Фанду показалось, с ним говорит мертвец. Он не узнал бы Эль'кирин А'йорд, не будь уверен, что это она. Некромант развернулся: девушка сидела прямо на полу, прижимая к себе другую, с короткими соломенными волосами, чьё тело сотрясали рыдания, и успокаивающе гладила её по голове. С пальцев текла тусклая дымка Силы, впитываясь в растрёпанные светлые кудри. Огненные искры тлеющими угольками мерцали в глазах.

Силы как-то сразу оставили мага. Он заставил колченогую табуретку подлететь к нему и сел, сгорбившись.

– Что же ты натворила, головёшка… – пробормотал еле слышно.

– Просветите меня, – просто предложила дочь Льгара.

С неожиданной остротой Фанд ощутил вдруг свою беспомощность – чувство, почти им забытое за годы и десятилетия. Упала последняя снежинка, запустив лавину, порвалась цепь времен, развернулась тугая пружина, и ему, почти всемогущему чародею, теперь оставалось только наблюдать, как тает и меняется узор на полотне Серой Пряхи, как умирает в корчах и судорогах старый мир, рождая новый – наблюдать со стороны, чтобы самого под колесо не затянуло. Ничто уже нельзя было изменить или отвратить.

Но это не означало, что не стоит и пытаться.
Фанд вскинул руку, и комнату накрыло синеватое свечение Пелены туманов – разновидности того самого Туманного зеркала, ограждающего от всех известных видов магического сканирования. Некроманту показалось этого мало – и с его раскрытой ладони вспорхнула полупрозрачная птица. Рассыпалась морозными искрами, растеклась юркими ручейками. Прошелестели чьи-то далёкие невнятные голоса, и в комнате заметно похолодало.

– Ничего не делаете наполовину, господин некромант? – поинтересовалась Выдумка и, почувствовав легчайшее прикосновение к коже, скосила взгляд. В воздухе, не тая, кружились снежинки и падали на её обнаженные до плеч руки. – Вы бы ещё Огонь духов для разжигания камина использовали.

Светловолосая заметно вздрогнула. Фанд слегка шевельнул пальцами, выбросив слабенький "щуп". Ри Тишеннон, клеймёная воровка… хотя теперь уже бывшая клеймёная. Так и есть, двенадцатая. И тридцать пятая впридачу. Это уже не Йисард, а слушание в Высшем совете. От пожизненных браслетов до Лишения Имени. Как повезёт.

– Вольному воля, спасённому Вышесад… но зачем тебе это? Зачем? Зачем?!

В гильдии могли говорить что угодно, а А'йорды – думать, что заблагорассудится, но Фанд никогда не желал зла ни Виренис, ни её дочери, и к смерти Льгара касательства имел не больше, чем к землетрясению на Карунских островах. Да, он был зол, да, оскорблён, когда совсем ещё девчонка Виренис по выражению её матери "крутанула хвостом", но если чему и научился за долгую жизнь, так тому, что в мире нет ничего вечного и неизменного. Его знаменитое присловье "И это пройдёт" заставляло скрежетать зубами не одно поколение соперников и "друзей". Фанд не подал бы Виренис руки, не шевельнулся, умирай она на его глазах, но мстить ей не стал бы. Ещё не хватало – тратить Силу на такую ерунду!

К тому же Льгар ему… нравился. Ледяная княгиня только брезгливо поджимала губы на слова "уважение", "дружеская приязнь" и "бескорыстная помощь", но истина была в том, что в другое время, в другом месте они с Льгаром могли бы стать друзьями. Потому-то после смерти Льгара Фанд и взял на себя обязанность присматривать за его дочерью и помогать, когда требовалось.