— Идёт.
Девчонка коротко кивает, враз став собранной.
— Жди меня тут через час. Я закончу с делами и приду.
Когда она проходит мимо, Лейба обдаёт едко-сладким, искусственным запахом клубничной жвачки. Каким-то на удивление ностальгическим.
Как же звали ту девчонку с окраин Карси?
— Ты сказала, тебя зовут Рури?
Надо ж было так задуматься о подружке десятилетней давности, чтоб прослушать имя проводницы. Раньше ведь и не вспоминал.
Девчонка поощрительно улыбается. Значит, Лейб всё-таки верно поймал краем уха.
— Необычное имя для тайчанки.
Очередное короткое молчание, будто Рури взвешивает слова буквально для каждой фразы.
— Я не тайчанка.
— Вот как. Тогда неудивительно, что ты так чисто говоришь.
Значит, дала дёру из Мекано, так же как и он. А теперь только шныряет по окраинам с курьерским контейнером за спиной. Лейб деликатно предлагал понести, но Рури ожидаемо отказалась. И ладно. По неровной каменистой тропке, поднимающейся между колючих кустов с тёмными ветками, тащить контейнер нет никакого желания. Хватит пожитков Лейба.
Замечательные, дорогие и очень удобные туфли, которыми он гордился в Карси, здесь дают прочувствовать все прелести рельефа.
— Давно переехала? — продолжает Лейб, просто чтоб немного отвлечься от страдающих ног.
— Относительно.
— Относительно чего?
— Расхожих представлений о давности.
— А у тебя другие?
Нога оскальзывается на ручейке красного песка и мелких камешков, Лейб нелепо взмахивает руками. Сумка с инструментами тянет вниз. Сердце заполошно заходится в груди. Рури хватает за плечо почти не глядя, будто как-то почувствовав. Возвращает равновесие. Держит она крепко, Лейб даже сказал бы — не по-женски.
— Спасибо.
— Смотри под ноги. Старайся ступать за мной.
Лейб нервно оглядывается на склон внизу. Он покрыт мелкими, сухими на вид ветками кустарничков, редкой травой и торчащими тут и там светлыми камнями. Упади — если и не свернёшь ничего, то уж во всяком случае рассадишь и расцарапаешь.
— Что бы я без тебя делал, — полушутливо замечает Лейб.
— Пропал бы в горах, — неожиданно отвечает Рури. — Или нашёл бы другого проводника.
Она взбирается по тропке без всяких видимых усилий, а вот у Лейба, признаться, начинает кружиться голова и сбоить дыхание. А ведь это так, взгорки — настоящая гряда тянется впереди, нависает тяжёлой бордовой тенью. Интересно здесь. Всё красное. Паршивый цвет, если честно.
— Всё равно пропал бы, — долетает сорванное с губ ветром бормотание Рури.
— Что? Почему? Хочешь сказать, ты одна здесь можешь провести? — хмыкнув, поддевает Лейб.
— Нет. Считай это дурным предчувствием.
Лейб в очередной раз пожимает плечами. В предчувствия он не верит.
Рури вдруг оборачивается и нечитаемо смотрит.
— Нехорошо, Лейб, — говорит с непонятным упрёком.
Что нехорошо? Под этим взглядом по коже пробегает озноб.
Но спросить Лейб не успевает — короткой чередой хлопков звучат выстрелы.
Рури едва успевает прикрыться — даже не нормальным щитом, просто волной чистой силы. Которую жалко до зубовного скрежета. Вот если б знать, во что всё выльется и сколько проблем обещает — так пусть бы Лейб искал другого проводника. Но он стоял там, у магазина, такой жаждущий помощи, и было слишком трудно устоять. Потому что Рури никто не подпитывал, наверное, уже с месяц. Как вернётся домой — тем более придётся терпеть и ни к кому не тянуться. А сила нужна. Да и генератор починить нужно. Рури не умеет — ни Рури, ни Есто, ни даже Дайно.
Теперь как бы не потерять больше, чем обещано.
И ведь до этого момента Лейб вообще не думал ни о погоне, ни об опасности. Ничто не дало Рури почувствовать, что его нужно не только лишь проводить.
Лейб в испуге отшатывается, шлёпается наземь. В этот раз Рури не страхует — важней набрать на браслете щит. Он расплывается в воздухе бензиновой кляксой вложенной заранее схемы. Ещё несколько пуль увязают в ней. Следующая проходит насквозь и высекает крошку из взгорка позади. Промазали с пол ладони, в Рури трудно целиться. А пули у них хорошие, непростые.
Рури резко уходит в сторону и вниз — ещё пара пуль в молоко. Дёргает за собой Лейба, скатываясь по склону. Лейб шипит и матерится. Плевать, в уговоре ничего не было про «провести целым».