Вообще-то о многом хотелось бы расспросить её. Но тогда придётся взамен рассказывать о себе. Лейба, в общем, устраивало, что Рури не пыталась ничего узнать о попутчике раньше. Хотя теперь-то вопросы наверняка возникнут.
Ручей уходит в широкую расщелину в крутом и каменистом склоне — точней, выходит из неё. Рури смело ныряет в тёмный проход юркой ящеркой, а Лейб неуверенно останавливается.
— А ты точно знаешь, что мы тут пройдём?
Меньше всего хочется оказаться запертым в огромном каменном гробу. Или попросту раздавленным сдвинувшимся монолитом. Лейб не помнит, бывают ли в Красных горах землетрясения?
— Я не могу «точно» знать о том, что не случилось, — с усталым терпением отвечает Рури. — Я знаю, что мы «можем» здесь пройти.
Лейб по-прежнему мешкает.
— И я знаю, что этим путём мы успешно пройдём с наибольшей вероятностью, — добавляет Рури.
Она смотрит ещё мгновение, а потом отворачивается и равнодушно идёт вперёд — Лейб скорее угадывает её движения, чем видит. Выругавшись, он поспешно протискивается следом. Лейб шире в плечах, и стены кажутся ужасно близкими и тесными, хоть пока его не касаются.
— У тебя клаустрофобия? — спрашивает Рури, не оборачиваясь.
— Нет. — Лейб мрачно нахохливается.
С чего она вообще взяла? Просто неуютно.
В темноте Лейб почти сразу ступает в воду и тихо матерится. У Рури каким-то образом выходит идти по кромке ручья, не хлюпая. Лейб пытается тоже, но лишь глупо корячится.
— Эй, может, посветишь браслетом? Тут хоть глаз выколи, как ты вообще идёшь?
Рури останавливается — так тихо, что Лейб едва в неё не врезается.
— Посвечу. Я чувствую, куда наступать.
Лейб растерянно хмыкает, пока Рури возится с настройками.
— Как это — чувствуешь?
— Просто чувствую. Пожалуйста, Лейб, давай потом поговорим.
Наконец на стены вокруг проливается слабенький, блёкло-белый свет. Он теряется в паре шагов впереди — Рури явно экономит заряд.
Она закатывает рукав над браслетом и быстро, как будто раздражённо, потирает предплечье. Наверное, ушибла или оцарапала во время их головокружительной беготни и кувырков. Встряхивает рукой и вытирает пальцы о штаны, словно избавляясь от прилипшей паутины.
Лейб честно молчит следующие неизвестно-сколько-времени, пока Рури уверенно пробирается вперёд. Слабый свет браслета спасает от нескольких внезапных выступов в стене, а вот избегать воды вскоре становится совсем невозможным. Мягкая южная обувь Рури, должно быть, промокает насквозь почти сразу же. Туфли Лейба тоже недолго держатся. Сразу становится ещё более промозгло. А ведь могли бы идти по сухой и тёплой поверхности.
— Мы так и перейдём горы под землёй? Как сказочный народец, — неловко шутит Лейб.
— Нет. Лейб, знаешь, кто ещё постоянно задаёт вопросы? Дети.
Он обиженно пыхтит.
«Ты как ребёнок, Лейб».
Ха, кажется, та девчонка из прошлого тоже так говорила…
Свет принимается плясать по камням — Рури с остервенением чешет руку.
Это ощущается как налипший на кожу клей, который, высыхая, стягивает и зудит. Хочется содрать его. Рури знает, что нет никакого клея и что потом на коже останутся впустую расчёсанные язвочки. Но, кажется, если чесать — «клей» прирастает медленнее. И можно ещё немного не погружаться в это с головой. Так что Рури почти не сдерживается. Хотя, конечно, если позволить «клею» посильней затянуть тело, силы будет больше.
Рури не нравится. Жмёт. Так уже бывало, но — давно, немудрено отвыкнуть. Раньше Рури не приходило в голову отдирать нити, а теперь… теперь разбаловали, вот и хочется.
Тело слабое, давно не кормленное. Болит от дурацких ушибов. И ещё каждый вопрос горит, как слабый ожог. Нужно отдохнуть, чтоб снова научиться без труда отмахиваться от этого зуда, тянуть с ответами и выбирать слова половчей. Но Лейб словно вообще не может держать рот на замке дольше нескольких минут. Лучше б думал, как ему плохо после стычки. Как у него болит нога или что там ещё. Лучше б думал о своей погоне — тогда Рури, глядишь, удалось бы настроиться, разобрать, что их ждёт, просчитать варианты подальше и поточней.
Но он только спрашивает глупости, а ещё заставляет говорить фразами из памяти. Рури давит их, сколько может, но некоторые вырываются. И тогда «клей» сильнее стягивает.