— Светлее как будто? — снова зудит вопросом Лейб, уже забыв про шпильку.
— Светлее.
— Выход?
— Да, но мы им не пролезем. Там… вверх лаз. Узкий.
Если точнее, схемы для подъёма у Рури есть, но сил поддерживать до самого верха, скорее всего, не хватит. А ещё там очень сильно фонит. Здесь, в глубине — ничего, только в некоторые трещины просачивается, но и то — ненамного опасней, чем какое-нибудь городское облучение. Так что Рури ещё не худшим путём ведёт. Можно играть грязней — выбрать дорогу короче, такую, что точно никто их не перехватит. И сделка будет соблюдена, потому что дойти до Карно Лейб дойдёт. Но сляжет через пару месяцев.
Конечно, нет никакого резона тащить домой остаточное излучение с той дороги, а Лейб пока не настолько раздражает. И ещё, когда Рури его бережёт, это немножко засчитывается в плюс. Так, на каплю силы. Как премиальные.
— Это ещё что за хрень? — выдыхает Лейб, когда коридор расширяется и они выходят в маленький грот.
По стенам от дыры в потолке расползаются кристаллы, мягко светятся сиреневым. Это Лейб про них. Думал, наверное, что свет от лаза. Куда там. Если что-то и пробивается, то не так сильно.
— Кристаллы. — Можно было б на этом и закончить, потому что формально честный ответ уже дан. Но Лейб ведь всё равно продолжит спрашивать. — Они впитали в себя излучение. От упавшего дирижабля.
— Твою мать! Они фонят? Может, не стоит тут стоять?
Рури невольно усмехается от нервозных ноток в его голосе.
— Они фонят не больше, чем ваши лампы. Стоять можно. И сидеть можно. Устроим привал.
— Какого?! А если они вдруг взорвутся или что-то вроде?
Уцелевшие застёжки на ремнях заедают, не хотят поддаваться.
— Нам нужен отдых. Не взорвутся, но лучше не трогай.
Наконец контейнер опускается на пол. Рури садится рядом, выбрав место, где нет кристаллов и не доходит вода. Она всё равно вяло журчит где-то у самых мысков мокасин.
Потоптавшись, Лейб опускается рядом.
— Смелая ты.
Рури молчит. Боль пульсирует в ноге и в боку, в мелких царапинах, и нет пока сил избавиться от неё.
— Ты сказал, что разбираешься в схемах, — говорит Рури наконец. — Разве не должен сам трезво оценивать опасность?
— Это другое. — Лейб, кажется, задет. — Я не маг, а схемы тем и хороши, что держат вот это всё в строго определённых рамках. Достаточно соблюдать правила. Но я знаю, как могут себя вести магические штучки, когда разбиваются.
Боится чистой силы, значит. Потому что не понимает. Потому что она живёт совсем по другим законам.
Лейб ёжится.
— Не замерзла?
— Нет.
— У тебя ноги насквозь мокрые.
Забавные выражения бывают у тех, кому не приходится взвешивать слова на правдивость.
Рури задумчиво шевелит пальцами в мокасинах.
Лейб внезапно придвигается ближе, закидывает руку на плечи.
— Что ты делаешь? — настораживается Рури.
— Грею тебя.
— Мне не холодно.
Нужно потерять гораздо больше сил, чтоб зависеть ещё и от этого.
— Зато мне холодно, — фыркает Лейб. — У тебя нет какой-нибудь схемы для поддержания тепла?
— Нет.
Сейга говорила, такие схемы входят в базовую комплектацию. Но Рури была нужна не базовая комплектация, а место для более полезных вещей.
— Ну да, у вас тут, наверное, популярней что-нибудь от жары, — не удивляется Лейб.
Рури не объясняет, что на самом деле ночи в Тайко промозглые. Если судить по тому, что говорят Мабья и Рисна.
У Рури нет обязательств поддерживать с Лейбом пустой разговор.
Если на то пошло, есть темы поважнее.
— А скажи-ка мне, Лейб, — аккуратно начинает Рури. — Почему за тобой охотятся люди Герзе?
Лейб ощутимо напрягается, потом убирает руку с плеч и отстраняется.
— А откуда ты знаешь, чьи это люди?
Проклятье.
Таинственная незнакомка, которая стояла и смотрела, будто так и хотела предложить помощь. Которая отлично говорит по-мекански, хотя живёт в Тайко. Не тайчанка. Магичка, да и от погони уходит умело. Почему Лейб раньше не задумался, что она может быть связана с Герзе?
— Лейб. — Почему-то её голос звучит устало-раздражённо и так, будто она с трудом говорит. — Я знаю, что это люди Герзе. У них метки. Я не знаю самого Герзе. Если б у меня был резон тебя ему сдавать, незачем было сбегать от них.
Ну да. Вообще-то логично.
Лейб выдыхает. Невольно потирает татуировку под рукавом. Сам Герзе никогда на памяти Лейба не настаивал ставить их, даже больше — однажды пошутил, что это как клеймо у скота. И было очень неловко за свою, уже сделанную на волне… чувства причастности, что ли. Гордости за то, что его приняли в настолько влиятельную группировку. Остальные, должно быть, следовали тем же причинам.