- Врешь. Здесь все на другом языке. Уверена, что ты не знаешь даже названия и автора.
На лице Дмитрия появляется его характерная ухмылка, в этот момент я понимаю, что ошиблась. После войны у других резерваций, кроме Севера, не осталось своего наследия. Даже язык постепенно вытеснили из употребления.
- Данте Алигьери "ла дивина коммедиа", - от удивления у меня отвисает челюсть. Слова, которые он произносит своим грубым голосом, сейчас звучат как пение, его ухмылка становится ещё заметнее, когда он видит, как сильно округлились мои глаза. - Я учил языки по старым учебникам, которые сохранились здесь.
Я не могу собрать с мыслями. Дмитрий знает другой язык? Один из мёртвых языков, на котором больше никто не говорит? На самом деле таких существуют тысячи, но мне все равно не даёт это покоя. Не в силах сдержать улыбку, с каждым днем Дмитрий удивляет меня все сильнее.
- Это, - начинаю я, - то, что ты только что сказал, звучит красиво.
Безлицый пристально смотрит на меня.
- No, - шепчет он, - sei veramente bella.
Я не знаю, что он сказал, но звучит приятно. От его взгляда у меня краснеют щеки, поэтому я снова обращаю своё внимание на книгу.
- Научишь меня?
Закрываю ее и возвращаю на полку.
- Только если будешь хорошей девочкой, - насмешливо отвечает он. - Подойди, я хочу кое-что показать тебе.
Посередине комнаты находится рабочий стол Дмитрия. Сейчас он абсолютно пуст, за исключением одной детали.
- Смотри, - Дмитрий показывает на карту мира. Она старая, выцветшая, местами рванная. - Это все, что осталось, - Дмитрий указывает на часть территории. - Земли Чистилища заражены. Сейчас уровень радиации там в норме, но мы все равно считаем, что опасно заселять людей туда людей.
- А как же преступники? Они разве не люди?
- На обеспечение тюрем нужны средства, которых у нас нет. Мы даем второй шанс преступникам. Либо отправляем в шахты, либо в поля, все зависит от случая. Только самых опасных отпускаем в Чистилище. Это все миф, будто бы Совет отправляет туда даже тех, кто не платит налоги.
- Но это не отменяет того, что существуют Содержательные дома, где девушки занимаются проституцией.
- Тут ты права, но это лучше, чем умереть на улице. Девушки, которые оказываются там, далеко не невинны, более того Содержательные дома приносят хороший доход.
- Сомневаюсь, я прожила там целый год, знаю, какие могут быть девушки, они вряд ли смогли бы кому-нибудь навредить.
На лице Дмитрия играют желваки, он прикусывает нижнюю губу, размышляя о чем-то.
- Хоть кто-нибудь рассказывал тебе, почему они попали туда? - я задумываюсь, пытаясь вспомнить кого-нибудь, но понимаю, что мне не приходит в голову ни один адекватный ответ.
Спрашивать о том, почему ты оказался в Содержательном доме, было непринято.
- Но ведь ни моя сестра, ни я никого не убивали. Мы не нарушали законов, но тем не менее оказались там, - говорю я
Глаза Дмитрия встречаются с моими, ком в горле перерастает в камень, когда я понимаю, о чем говорит его взгляд.
- Это сделала Элеонора, верно? Она отправила нас Содержательный дом.
Дмитрий молчит в течение нескольких минут. Он садится на край стола, размышляя рассказывать то, что ему известно или нет.
- Изначально, моей женой должна была стать твоя сестра.
Колени подгибаются, я хватаюсь за спинку стула, стараясь удержаться на ногах. Элеонора и раньше говорила, что у нее были планы на Рейчел, но сейчас все, что происходило, обретает смысл.
Моего отца обвинили в том, чего он не совершал. Его взяли под стражу, а нас отправили в Содержательный дом, хотя мы должны были остаться на свободе. Элеонора проверяла нас, она выжидала.
У меня появляется подозрение, что это мама натравила комиссаров на отца, единственное, что я не могу понять, в чем была причина. Мой отец был хорошим человеком, даже, несмотря на то, что лишал нас возможности распоряжаться своими жизнями самостоятельно. Все же он любил нас и никогда не ставил под удар.
- Зачем же тогда Элеонора велела убить Рейчел?
Я поднимаю глаза на Дмитрия в поисках ответа. Он напряжен, вероятно, обдумывает каждую деталь, что ему известна. Дмитрий проводит рукой по волосам, и я ловлю себя на мысли, что мне нравятся какие они мягкие на ощупь. Наконец он подает голос.
- Я неуверен на этот счёт, но, насколько мне известно, твоя сестра была беременна, - в знак подтверждения я киваю, - знаешь, почему девушкам в Содержательных домах это запрещено?
- Они не смогут работать и станут бесполезными, можно сделать аборт, но это довольно тяжёлая процедура.
- Это так, но ещё дело в том, что девушка может родить ребенка с отклонениями из-за того, что Содержательные дома находятся на зараженной земле.
- Ты же сказал, что там относительно безопасно.
- Иногда лучше перестраховаться.
- А как же те девушки, которых выкупают мужчины?
- Скольких девушек при тебе было выкуплено из Содержательного дома?
Ни одной, думаю я.
Дмитрий понимающе качает головой. Несколько минут мы стоим друг напротив друга в полной тишине. Я обдумываю все, что успела узнать за сегодняшнее утро. Информация, о которой я даже не подозревала, отдается эхом у меня в голове. Оказывается, все это время я жила во лжи, только что понимание мира перевернулось и усложнилось. Мне следует узнать, что случилось с отцом, виноват он или его подставили, но Дмитрия об этом спрашивать бессмысленно. Вряд ли Элеонора делилась с ним своими планами.
- Когда ты узнал о Рейчел?
- Прямо перед тем, как мы приехали в Содержательный дом. Представь моё удивление, когда вместо твоей сестры, я увидел тебя, веляющей бедрами на стойке.
Мои щеки вспыхивают, я отвожу взгляд, думая о том, что до сих пор чувствую вкус его губ.
- Мне показалось, что ты тогда расстроился.
Улыбка Дмитрия моментально сползает с его лица, из-за чего мне вдруг становится грустно. Безлицый берет меня за плечи, разворачивает лицом к выходу и подталкивает вперед.
- Да, - рассеянно отвечает он, - идём, нам пора к Элеоноре.
Кабинет Безлицей полностью соответствует своей хозяйке, он пустой. Несмотря на всю красоту архитектуры, комната выглядит скудно. У окна стоит стол с компьютером на нем. Шкафы со стеклянными дверцами, сквозь которые видны стопки книг, папок и бумаг. У окна кресло, в котором удобно устроилась Элеонора, словно королева на троне. Перед ней крепко вцепившись в спинку стула, стоит Марго, а рядом Алекс бьётся в попытках успокоить свою девушку.
Все это кажется мне привычным, я бы даже сказала родным. Каждый раз, когда я нахожусь в одной комнате с этими людьми, происходит одно и то же: Элеонора приказывает делать что-то неприятное для Марго, та с ней препирается, а Алекс мельтишит на заднем плане, пытаясь их успокоить. Мне становится смешно, оттого насколько я была глупа, когда думала, что он тот самый человек, которому можно верить. Сейчас я понимаю, что Алекс ничем не лучше девушек из Содержательного дома. Разница лишь в том, что вторых презирают за их занятия.
Дмитрий молчаливо стоит рядом, на лице у него скучающее выражение. Наши руки соприкасаются, и, несмотря на одежду, между нами будто проходит разряд электрического тока.
- Ты нужна мне здесь, - Элеонора встает с кресла, ударяя руками по столу, отчего клавиатура подпрыгивает.
Марго выпрямляется и замолкает, мне кажется, что из напряжения, повисшего в воздухе, можно натянуть струны. Девушка отводит взгляд от Элеоноры. Она отходит в сторону вместе с Алексом, кидая на нас предостерегающий взгляд. Когда она становится рядом, а на ее лице появляется улыбка, я понимаю, что сейчас она скажет очередную мерзость.
- Выглядите, как два подростка, которых застали за непристойным занятием.
Ответная реакция не заставляет себя ждать, мои щеки вспыхивают.
- Нас за этим занятием застукала прислуга, - невозмутимо отвечает Дмитрий.
Элеонора прочищает горло, в попытке обратить на себя внимание. Я с трудом перевожу взгляд на нее. После разговора с Дмитрием, моя ненависть к ней возросла в несколько раз. Женщина выглядит помятой: под глазами залегли тени, на лице появились новые морщины, а в волосах пролегла седина. Кажется, будто за одну ночь Элеонора постарела на несколько лет.