Стук в дверь вырывает меня из размышлений. Я предполагаю, что это принесли долгожданный завтрак, и не предаю особого значения внутренней тревоге.
- Что вы здесь делаете? Объясни мне, что происходит? - шум за дверью становится громче.
Сердце уходит в пятки. Я в онемении стою на месте, прислушиваясь к голосам. Пальцы железной хваткой цепляются за простынь, прикрывающую мое обнаженное тело.
- Где она? - кричит девушка, этот голос я узнаю где угодно, он до их пор преследует меня в кошмарах.
- Остановись, куда ты идешь?
- Дай мне пройти, - я не могу видеть, что делают Дмитрий и Марго, но судя по звукам, сбитый с толку, он преграждает ей путь в ожидании объяснений.
Нет смысла оставаться здесь, бежать некуда. Я вспоминаю о потребности в воздухе и делаю глубокий вдох. Когда я открываю дверь, они перестаю спорить и смотрят на меня. Марго стоит в нескольких метрах, по всей видимости, она собиралась осмотреть ванную. Дмитрий возвышается над ней, не давая пройти вперед. Меня не беспокоит, что я стою практически голая, укутанная в простыню, среди незнакомых мужчин, что собрались меня арестовать. Я набираюсь смелости и смотрю в глаза Дмитрию, пока Марго что-то говорит с волчьей улыбкой на губах. Ее слова пролетают мимо ушей. Значение имеет лишь мой муж, который узнав правду, захочет перестать им быть.
Взгляд глубоких карих глаз прожигает во мне дыру. Мне не нужно читать мысли, чтобы понять, что творится в его голове. Я предала его, а значит теперь все кончено.
Глава 19.
То, что происходит в последующие дни, практически убивает меня, я остаюсь в камере временной тюрьмы наедине со своими мыслями. Каждый раз, когда я закрываю глаза, передо мной всплывает лицо Дмитрия, отчего хочется стереть память, только бы забыть то, как он смотрел на меня. Это было в сто раз хуже, чем просто быть девушкой Содержательного дома, страшнее, чем быть преданной кем-то. В его взгляде было столько боли, что я чувствовала ее на подсознательном уровне. Я хватаюсь за голову, прокручивая события того дня, когда собственными руками разрушила то хорошее, что было между нами.
По словам Марго меня заперли здесь на время следствия, до самого суда. Признаться, я настолько обессилена, что нарочно тороплю часы. Ненужно быть ясновидящим, чтобы понять, что за мое предательство я понесу суровое наказание, меня казнят. Самобичевание, чувство вины съедают меня заживо, мне было бы легче, если бы я подверглась избиению или пыткам. Люди склоны к саморазрушению, мы способны мучить себя куда сильнее, чем другие, и при этом оставаться целыми и невредимыми снаружи, но разбитыми внутри.
Несколько раз меня допрашивает Марго, в основном я отвечаю на ее вопросы, мои же - оставляет без внимания. Я хочу знать, что произошло, почему все пошло не так, как планировалось изначально. В один такой день, когда меня ведут на допрос, я сталкиваюсь с Валерией, которую поймали во время налета на резиденцию. Ее выводят из кабинета, и мы сталкиваемся лицом к лицу.
- Предатель, - проговаривает она сквозь зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на меня. Если бы не наручники и комиссар, сопровождающий ее, девушке бы ничего не помешало выцарапать мне глаза, и, судя по моему состоянию, я бы не посмела сопротивляться.
Вместо того чтобы придушить собственными руками, она плюет в меня. Именно этого я и заслужила.
Сначала допросы и дни в изоляции кажутся пыткой, но затем меня начинают навещать люди, о существовании которых я бы предпочла забыть. Первой оказывается Элеонора, она приходит, как раз когда я сплю, свернувшись калачиком, на железной койке. Если быть откровенной, я притворяюсь, потому что не хочу выслушивать то, что она собирается мне сказать, какое-то время она, молча, сидит напротив меня, сверля глазами. Я чувствую этот прожигающий взгляд, уверена, что ей стоит огромных усилий не разобраться со мной до суда.
- Наверняка, ты слушаешь меня, - тихо начинает она, - я знаю тебя достаточно хорошо и понимаю, что, вероятно, после того, как тебя поймали, ты напрочь забыла о сне.
Я хочу закричать, что она и понятия не имеет о том, кто я и что из себя представляю. Люди, которые действительно знали меня, были уже давно мертвы, а один, что остается в живых, ненавидит меня настолько, что, возможно, желает смерти. Разумеется, я остаюсь неподвижной, если начну с ней разговор то, потрачу последние силы, что у меня остались.
- Когда я забирала тебя из Чистилища, подозревала, что рано или поздно ты воткнешь мне нож в спину, по правде говоря, я горжусь тобой, тебе удалось перехитрить меня, обвести Дмитрия вокруг пальца и даже стать на какое-то время своей. Уверена, это стоило тебе немалых усилий, - она делает паузу, что дает мне возможность хорошенько обдумать каждое ее слово. Ее манера вести разговор отличается от обычной, Элеонора устала, поэтому от привычного высокомерия в ее тоне нет ни следа. - Я чувствую себя виноватой перед Марго, что защищала тебя перед ней, ведь именно она спасла Совет от полного краха, после того как ты сбежала. Тебе бы следовало многому у нее научиться вместо того, чтобы ненавидеть.
Я напоминаю себе о необходимости дышать.
- Еще я бы хотела поблагодарить тебя, - эти слова приводят меня в недоумение, - помнишь мою просьбу в день твоей свадьбы? Взять ответственность на себя, выступить перед Безлицыми, предложить показать себя, - я не совсем понимаю, к чему она ведет, - своим предательством и связям с Мятежниками ты помогла осуществить задуманное, - она кладет что-то рядом со мной, - почитай, как только будешь готова.
Элеонора поднимается с места и покидает мою камеру, не сказав ни слова. Я слышу, как открывается и закрывается электронный замок.
Спустя несколько минут я раскрываю глаза, мой взгляд сразу же находит сложенную газету. Я сажусь и начинаю читать статью на первой полосе, где красуется фотография моей матери, а под ней подпись "Лидер повстанческого движения". У меня перехватывает дыхание, буквы сливаются, когда я понимаю, что случилось. В статье говорится о нападении Мятежников на резиденцию Безлицых, которое увенчалось успехом. Все члены Совета будут отданы под суд.
Элеонора смогла обернуть предательство в выгодном для себя свете. Теперь настоящие Мятежники будут казнены, а Безлицые продолжат быть у власти с той лишь разницей, что теперь их будут считать героями, спасших людей от тирании.
Отныне настоящие члены Совета - отважные Мятежники, осмелившиеся бросить вызов системе, а истинные повстанцы - Безлицые.
Меня будут судить не за предательство, а за причастность ко всем жестоким деяниям, которые успела сотворить моя мать. Оказывается, дети все же расплачиваются за грехи родителей.
В день суда за мной приходит Марго, она мой сопровождающий. Мы несколько раз мы виделись на допросах, которые, как я поняла, проводились с целью выяснить остался ли кто-то из Мятежников на свободе или же они заперли всех. Поскольку мне даже неизвестно точное количество повстанцев, то пользы от меня мало.
- Развернись лицом к стене, руки за спину, - велит Марго, она счастлива, мое заключение доставляет ей огромное удовольствие, спорить бессмысленно.
Я не ожидаю, что суд будет справедливым, мне даже не интересно, в чем меня будут обвинять, могу сказать лишь, что хочу положить всему конец.
- Элеонора сказала, что ты спасла Совет от нападения, как так вышло?
- Не сводила с тебя глаз, - Марго надевает наручники, а затем берет меня за локоть и выводит из камеры. - Видела ту сцену, что ты разыграла перед Дмитрием, чувство к нему тебя подвели, - одно упоминание его имени причиняет мне боль. - Я сразу поняла, что происходит что-то неладное, когда вы покинули резиденцию.