- Бежим, - сказала старшая. - Ближайший наш корабль здесь, на пристани, неподалеку.
- Они... Уже сражаются с нашими? И наши... применят лучевое оружие?
- Нет. Местные сражаются между собой. Одни из них встали на нашу защиту. А почти все наши уже на кораблях. Остались немногие. Они, как и мы с тобой, вскоре доберутся до кораблей или птерокаров. Нас не станут преследовать: мы оставили фантомы вместо себя, в центре города. Те, что... изображают нас. И они будут считать, до некоторых пор, что имеют заложников и славно развлекутся.
Уже с одного из кораблей, инопланетянка со светлыми волосами наблюдала на экране полыхающий город... Она знала, что, по мнению землян, все они - их бывшие друзья, даже боги, но внезапно ставшие врагами, - сгорели там, сгрудившись в храмах науки, музеях, библиотеках, погибли вместе с ними... По мнению земных вожаков, их собственная сила и удаль взяла верх над богами, и они победили. А теперь они разграбят то, что осталось в наследство. И покончат со сторонниками богов, будут их насиловать и грабить их дома. Будет пир и общее веселье.
А назавтра, когда не станет запасов еды и одежды, что сгорят в пожарах, которые перекинутся на весь город, они пойдут искать способ, как открыть большие хранилища иноземцев, стоящие особняком. Добывать сокровища этих недоумков, что учили их своей дурацкой культуре, добру и милосердию - никчемным забавам сытых львов. Они отправятся владеть их истинными сокровищами: не духа, а материи. Вот что имеет незыблемую цену!
Но хранилища странным образом окажутся пусты... Это будут огромные, ничем не заполненные строения, где больше нет ни сложных приборов, ни странных зеркал, показывающих чудеса, ни бесконечных запасов провианта, лекарств и прочего... Да, там не будет ничего. Даже поджечь, испытывая ярость, будет там нечего. Даже разрушить эти строения без окон будет невозможно. Разве что, сбросить туда трупы, сжечь мертвые тела слуг этих врагов, чтобы осквернить память о них... Чтобы трупный запах говорил об их ничтожестве...
А потом, какой-нибудь поздний археолог посвятит жизнь изучению этих старых развалин, древних строений неизвестного культового назначения... И вряд ли он докопается до истины.
Корабли инопланетников рассекали небольшие волны безбрежного, спокойного океана. Была уже глубокая ночь. Силуэт светловолосой девушки был отчетливо прорисован на палубе, освещенной огнями иллюминации.
Над кораблем, высоко в небе, горели звезды. Несколько небольших звёзд были явно искусственного происхождения... Орбитальные станции.
Девушка посмотрела на них и тихо произнесла:
- Да, рано или поздно, мы все уйдем туда, к этим маленьким звездочкам. Этот мир по-своему великолепен, но слишком уж страшен и скорбен...
В этот миг, она услышала сзади тихие шаги, и обернулась. Фигура её учителя, коренастая, плотная и сильная, нечетко вырисовывалась в приглушенных огнях ночной палубы. Он стал с нею рядом, посмотрел пронзительно ей в глаза и проговорил:
- Да, мы ушли в море. Потом - уйдем и на орбиту. А когда-нибудь, улетим и в иные пространства. Это неизбежно. Здешним людям самим предназначено определить свою судьбу. Рост их цивилизации будет трудным и долгим. Он продлится гораздо дольше, чем обычно. Им суждено будет то подниматься к вершинам, то вновь падать в пропасть безвременья. Но, быть может, через тысячи веков... Они всё же достигнут совершенства.
Глава 6
. Битва.
Когда он проснулся, было около трех дня... Но, в конце концов, спал он не так уж много, учитывая то, что заснул уже под утро. А проснулся он от того, что в дверь позвонили. Он резко дернулся, и шарик выпал из его рук и куда-то закатился.
Он присел на кровати. Не показалось? Кто мог к нему прийти?
Звонок, требовательный, звонкий, раздался вновь. И сон сразу же вылетел у Николая из головы.
Он поднял костыли, дотянувшись до них, и вскоре пошел открывать. "Да кто же это?" - подумал Николай.
На пороге стояла Мария.
- Ты... Ты можешь вновь стать собой, - пролепетала она прямо с порога, протискиваясь в комнату. Бледная, Мария почти заикалась, и руки её тряслись, когда она захлопывала дверь.
А он... Он не мог оторвать взгляда от её лица.
- Это... Это не важно. Правда. Ерунда какая, - пробормотал Николай, не сводя с неё глаз. - Главное, ты... Ты со мной. Здесь. Сейчас...
Мария расплакалась.
Они по-прежнему стояли в коридоре, у двери. И Николай, прислонившись к стене спиной, отстранив один из костылей, стирал слезы с её лица... Казалось, что он светился счастьем, и внутренний свет исходил из его глаз.
- Мария... Машенька, - проговорил он. - Тело... Всё это не главное, Машенька... Будучи инвалидом, превозмогая боль... Я всё равно понял это. И даже, если я буду таким... Я уже привык к этому телу. И ты... ведь будешь меня любить, да? А еще, у меня есть важное дело. Здесь, на земле. Главное дело моей жизни. Кем бы я ни был, я его не брошу. И... буду любить тебя, - и он улыбнулся ей.
- Но, в конце концов, ты не можешь оставаться всегда в этом теле. Это тело Владика. Если... Он не получит его обратно, то... Навсегда будет заключен в черной коробке. Это - ужасно, - сбивчиво, с частыми всхлипами, произнесла Маша.
- Так... вот как обстоят дела? - переспросил Николай. - Ну, тогда... мы рискнем. Тогда... Пойдем, и как можно быстрее. Ты же явилась за мной? Надо что-то делать, и срочно, да? Бедный Владик... Надо его спасать. И... похоже, что Отшельник был прав. Провидец...
- Кто? - удивилась Маша.
- Не важно. Впрочем, ты помнишь нашу мимолетную встречу в Казанском Соборе?
- Да. Я всё помню, Коля.
- Там был старец. И я говорил с ним. Когда мы ушли оттуда вместе.
- Расскажешь потом, всё-всё... А сейчас... Нам надо спешить, Коля. В Молодежный Центр... Скоро туда пребудет тот, кто... Занял твое тело. И, быть может, что нашим удастся совершить обратный обмен. Если они раздобыли сегодня тот прибор, который собирались раздобыть... Стоит попытаться: И Фрэд, интел, и наши считают, что может получиться...
- Пошли.
*
Он стоял перед дверью кабинета и трясся от страха. Он, кто был приближенным Царя, можно сказать, его правой рукой, и кому беспрекословно подчинялись люди; кто был во власти пытать, убивать и мучить... Ферзь уже встречался с этим Вельзевулом. Потому он и трясся.
Сейчас к Вельзевулу послал его Царь, на переговоры. Ему давно было известно, что этот Вельзевул - адепт черной магии, колдун высших посвящений.
В нашем, образованном, веке - магия? Черные мессы? Служение сатане и посвященные ему обряды? Да. А почему бы и нет? Странные ходили слухи обо всём этом среди братков.
В ранней молодости Ферзь, возможно, и не поверил бы в то, что всё это имеет место, и не только в фантазиях и воображении рассказчиков. Но с тех пор он повидал много такого, от чего его волосы вставали дыбом. И, будучи ещё молодым человеком, он прошел через страшные пытки, казематы, испытал страшные издевательства, глумление над собой и насилие.
Он не сломался. Пока... Не встретился с Вельзевулом. И тогда он, наконец, сломался. И согласился на всё. Стал послушной игрушкой в руках политических кукловодов. И делал всё, что они от него требовали. Он даже согласился добровольно на изменение лица и тела, которым придали черты известного политика, место которого он и занял, слушаясь полностью своих теперешних хозяев и делая от имени этого политика всё, что было им нужно. Даже отстраненный впоследствии из высокой политической игры, он всё равно постоянно играл подонка, корчил из себя подонка - и, в конце концов, стал подонком. Всё это... в обмен на то, чтобы они сохранили ему жизнь.
И... жизнь его сына. Которого поместили в колонию для малолетних преступников... Да, он был... годовалым малолетним преступником, его сын. Сыном политического... Он был обречен жить без имени, без родни. Только под номером. И его будущее состояло в воспитании в особом интернате, созданном для подготовки особистов, как называли таких людей, которые всецело, с ног до головы, становились рабами преступных группировок и работали на них. Это был единственный путь, ожидавший его сына, и у него с рождения никогда не было ни малейшего выбора. В ином случае, его и вовсе ждала мучительная смерть.