Но бедные не насытились, поскольку те из них, что вломились во дворец, были жадными и завистливыми. Они увидели убранство дворца; потому, им стало мало пирожных.
- Ишь, ты! Она сказала: "Если у них нет хлеба, то пусть едят пирожные"! - зло скакал кто-то из толпы. - Идите и заберите у них всё, что они отобрали у народа!
И толпа пришла во дворец. Они забрали себе все богатства, всё золото, все драгоценные камни. Потом увели и обезглавили её мужа. Королева пыталась защитить собою детей, но они вырвали их из её объятий.
Она осталась одна, брошенная в тюремную камеру.
Во дворце, на верхних этажах, теперь гулял ветер, а внизу устроили конюшню.
На улицах слышались похабные песни и брань.
"Теперь... Мне остается только умереть", - подумала королева.
Но и это ей не дали сделать спокойно.
Они вернулись снова.
- Зачем вы пришли? - спросила она у толпы. - Мне больше нечего вам отдать.
Один из мужчин глумливо улыбнулся.
- Есть, чего: свою жизнь, - ответил он королеве.
Да, в действительности все сказки заканчиваются плохо. Но эту... Эту я ещё не окончил. Я хочу завершить её вовсе не так, как этого требует здравый смысл. В реальности все революции оканчиваются одинаково: кровавой бойней, экспроприацией экспроприаторов... (Ведь у нас у всех есть еще, что можно у нас забрать, правда?) Пустыней и выжженной землей под тусклым небом.
Но моя сказка окончится нынче иначе; я ведь придумываю её сам, не так ли? Все мы прекрасно знаем, что... "Сейчас не время улыбаться", "Чудес не бывает", "Жизнь тяжела"... Но, в моем собственном мире распоряжаюсь я сам.
...Королеве отрезали волосы и привели на место, которое называлось "эшафот".
- Здравствуйте, ваше величество! - палач вышел ей навстречу.
Она не ожидала этого, и потому наступила ему на ногу, продолжая движение.
- Извините, я нечаянно, - улыбнулась она.
"Только когда ты отдашь всё, что имеешь, ты станешь моей ученицей", - услышала она в голове голос.
В ней не было больше страха; его остригли вместе с волосами.
Мы не те, кем кажемся этому миру. Он сочиняет про нас сплетни, использует наши имена в своих целях, выдает нам документы и номера. Но, за пределами мира, его суетностью - мы те же, кто пришел в него однажды, и те, кто будет потом.
Но мир... Он тоже совсем не таков, каким он нам кажется.
"Ты готова"? - спросил голос.
"Да", - ответила королева.
И тогда, раньше, чем её голова слетела с плеч, она исчезла прочь со своего эшафота. И настоящее хлынуло в неё и унесло её потоком. Она была жалкой песчинкой в этом безбрежном мире, среди миллионов звезд и галактик... Но внутри этой песчинки тоже была своя безбрежность, свой океан...
Времени нет, когда наступает внутреннее безмолвие - это рождение новой Вселенной, или же черной дыры... Не всёли равно, как назвать несуществующее?
Мальчик в углу шмыгнул носом, и вновь вернулся в границы восприятия.
- Что ты там... Молчишь? Может, извинишься?
- В чем? - он действительно забыл.
- В чем? Ах ты, дрянной мальчишка! Извинись сейчас же, и сможешь выйти оттуда.
- Как?
- Повторяй за мной: мама, прости, я больше никогда не буду рисовать на стенах!
- Мама, прости, я больше никогда не буду рисовать на стенах...
- Ну... Выходи, что ли? Что ты там застрял?
Пралайя завершилась...
*
- Спасибо, Схимник, - поблагодарила Фанни.
- Тебе понравилось? - спросил он.
- Не знаю... Думаю, что это не то слово: понравилось. Просто, спасибо. За то, что вы есть, и... Такой вы странный...
- Прочитайте мне что-нибудь своё... Фанни, вы же пишете стихи?
- Как вы узнали?
- Никак. Пришло сейчас в голову...
- Ну... Тогда, мне кажется... Это будет вам в тему...
Я - песчинка средь моря.
Я - море в песчинке...
Я рождаюсь, как только
Сгорю без остатка.
Зарождение - больно,
Смертельно опасно.
От шиповника игл
Не спасает перчатка.
Не ищите здесь смысла:
Его больше не будет.
Все грехи и сомненья -
они предрешённы.
Нету радости большей,
чем быть безысходной,
И безгрешной, и полностью
опустошенной...
Не ищите здесь смысл:
безысходную пустошь
Орошают лишь слёзы,
песок раскаляя.
Всё, что было с тобою,
И, возможно, что будет -
Не дарует ни истины, ни оправданья.
- Не дарует ни истины, ни оправданья, - эхом повторил Схимник.
Глава 8
. И снова - в Париж...
- Ты уверен, Неназываемый, что нам... Следует это сделать? Мы засветимся, и придется снова отсюда валить, куда-нибудь далеко, - обратился к нему Сенсей, перекрикивая шум вертолета.
- Уверен. Про нас, похоже, и так прознали.
- Почему ты так думаешь?
- Эй, Крот! - позвал Неназываемый.
Маленький человечек со связанными руками обернулся и осклабился, выражая таким образом подобие жалкой улыбки.
- Я думал, вы обо мне совсем забыли, - сказал он. - Вы обещали отпустить меня, если всё пройдет успешно, и парень выживет. Выжили даже оба...
- Отпустим, мы давали слово, - ответил Неназываемый.
- Серьезно? Ты намерен отпустить гада? - спросил Сенсей.
- Только, Крот, к тебе ещё несколько вопросов... Зачем таким, как Царь и прочие, был этот центр и ребята? - спросил Неназываемый.
- Похоже, Царь не ошибся. Вернее, Ферзь. Это он их вычислил. А после, и все остальные заинтересовались, - хихикнул Крот. - Что, ваших накрыли, да?
- При таком положении дел ты еще и хихикать способен? Отвечай, что вы про них узнали, - приказал Сенсей.
- Были лишь догадки... Ребята там все молодые. А Царю известно стало, что ваши... Ну, они как бы все моложавые, болезни их на берут. А ещё... Тайны вы всякие любите, посвящения... Свой человек туда было наш внедрился, в вахтеры. Но ваши его быстро отфутболили.
- Виталий, - пояснил Неназываемый Сенсею тихо, шепотом, - Он с теми ребятами, когда дружбу завязал, думаю, и приборчики некоторые им подкинул. Чтобы те двуличных легко вычисляли.
- Крот, а доказательства были? Или же, только из-за догадок ваши пошли громить центр?
- На кону же эликсир был. А Царь очень хотел его заполучить. И знал, что у подпольных и моложавых он есть, эликсир этот. Ради такого... Даже, лишь по подозрению, чего уж там... Вдобавок, он своего внедрил как раз туда; что в теле Николая был. Он должен был донести ему обо всем, что там увидит. Его допустили внутрь и даже на собрание. Собрание было тайным; это укрепило Царя в правильности выводов. А потом, видимо, что-то пошло не так. И парня вырубило. Царь это прознал, у него с парнем канал... И сразу двинул тому на подмогу.
- Забавно, - заметил Неназываемый.
Повисло молчание.
- Гена, давай, спускайся, - обратился Неназываемый к пилоту. - Высадим здесь Крота.
- Что, здесь? За городом, на болотах? - с ужасом спросил тот.
- Выкарабкаешься, - ответил Неназываемый. - Оставим тебе карту и компас. Сенсей, ты проводишь его? Там, внизу, развяжешь ему руки.
- Как скажешь. Только, предварительно сотру ему память нескольких последних дней. И сделаю это с превеликим удовольствием, - отозвался тот.
Он вышел с Кротом, и вскоре вернулся. Вертолет круто взмыл вверх.
- Курс на заправку, а потом - снова на базу андроидов? - спросил пилот.
- Несомненно, - отозвался Неназываемый. - Все готовы?
- Да! - хором отозвались Сенсей и пилот.
- Ты хочешь сказать, что мы... Засветимся здесь, когда взорвем базу: непременно всплывем на каком-нибудь экране спутниковой съемки, как только снимем блокиратор видимости и начнем бомбить... И потому, вынуждены будем залечь потом на дно? - спросил Сенсей, как только они легли на курс.