Чтобы отвлечься, беру бутылку с водой и опустошаю половину. Как бы не старался, не могу ни о чем другом думать, когда она так близко. Мысль о том, что она будет рядом со мной ближайшие сутки, заставляет мою кровь бежать по венам быстрее. С предвкушением жду тех минут, когда мы останемся наедине. Я не позволю ей нарушить мои планы, и искренне надеюсь, что она будет хорошей девочкой.
Иногда во время сна она ворочается, как и сейчас. Замечаю это боковым зрением и поворачиваюсь. Тяжело вздохнув, она положила ладонь под щеку. Ее сон хоть и крепкий, но беспокойный. Мне уже дважды приходилась накрывать ее одеялом. Потому как она постоянно ворочается и скидывает его на пол. Бывает, она бормочет что-то себе под нос, расслышать, как не пытался, слов не удается. Проблемы не дают ей покоя ни в реальной жизни, ни даже во сне. Сейчас она выглядит очень мило, выпятив нижнюю губу, как маленький обиженный ребенок. Очень не хочется беспокоить ее сон и будить, но скоро мы приземляемся. И только я собираюсь подняться с кресла чтобы разбудить, как вижу, что она зашевелилась. Зажмурив глаза, будто от боли, она резко распахнула их. А затем устремила свой недовольный взгляд в потолок. Пару раз моргнув, замерла, а потом осторожно повернула ко мне лицо. Слежу за ней внимательно. Ее до сих клонит в сон, но смотрит на меня настороженно, что-то обдумывая.
— Как спалось? — Интересуюсь у девушки и разворачиваюсь к столу, чтобы не смотреть на нее столь пристально и не смущать тем самым.
— Отлично, — начинает зевать и прикрывает рот рукой, — сколько еще лететь?
— Почти на месте, — поднимаю руку и смотрю на наручные часы, — через десять минут будет посадка.
— Ничего себе я поспала, — привстает с кресла и начинает складывать одеяло.
Как только справляется с ним, укладывает его на кресло напротив и садится в свое.
— А как поднимается спинка? — осматривает со всех сторон свое кресло.
— Слева, на подлокотнике, панель с кнопками, нажми зеленую, — даю подсказку.
— Спасибо, — благодарит Лера, как только делает, как я велю, и ее спинка принимает вертикальное положение. — А я успею сходить в туалет до посадки или уже нельзя?
— Успеешь, он в хвосте за дверью, — даю разъяснения, кивая головой в сторону уборной.
К тому моменту, как Валерия возвращается, стюардесса оповещает нас, что нужно пристегнуть ремни, поскольку самолет готовится к посадке.
Сейчас Валерия выглядит немного спокойнее, чем во время взлета. Сев в кресло, она сначала закрыла шторку иллюминатора, а потом пристегнула ремень. Затем откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза и крепко вцепилась ладонями в подлокотники, как будто ее собираются от него оторвать.
— Посадка будет мягкой, тебе нечего бояться, — надеюсь, что мои слова успокоят ее и она немного расслабится.
Не открывая глаз, она нервно кивает головой и сжимает подлокотники до такой степени, что вижу, как белеют ее костяшки. Через некоторое время, после небольшого толчка, пилот объявляет по громкой связи, что мы успешно приземлились.
Возле трапа нас ожидает автомобиль. Водитель открывает двери Валерии и мне, приглашая сесть в салон на задние пассажирские сидения. Ожидаем, пока Семен уложит сумки в багаж и вернется в салон. Как только он садится вперед вместе с водителем, мы трогаемся.
— Куда мы едем? — спрашивает Валерия, как только мы выезжаем на трассу, а позади нас остается аэропорт.
— Ко мне, — отвечаю и ожидаю ее реакции.
Но она ничего не говорит. Немного отодвинувшись, она садится в плотную к окну, и теперь ее внимание занято ночной Москвой.
Въезжаем в подземную парковку уже за полночь. Выходя их машины, благодарю водителя за работу, мы прощаемся и мужчина идет к выходу с парковки. Подзываю Семена к себе. Оставив сумки, возле Леры, которая ожидает нас, потупив взгляд в пол, Семен подходит ко мне. Достаю ключи от квартиры из кармана брюк и протягиваю ему:
— Проводи Леру в квартиру и побудь с ней пока меня нет.
— Хорошо, — кивает мужчина и берет ключи, — когда вернешься?
— Поздно, но могу задержаться. Ложись в гостиной, а ее проводи в мою комнату. Если что я на связи.
Семен разворачивается и возвращается к девушке. На ее лице заинтересованность, она не понимает, что происходит. Семен берет сумки, сказав ей что-то и они направляются к лифту.
Спустя час я въезжаю в знакомый загородный поселок, где прожил большую часть своей жизни. За последние годы здесь появилось с десяток только что отстроенных коттеджей. Проехав его почти весь, заворачиваю налево и останавливаюсь возле высоких решетчатых ворот. Выйдя из машины, подхожу к вызывной панели, встроенной в кирпичную стену забора. Набрав кнопку вызова, ожидаю ответа охраны. После небольшого сигнала, слышу знакомый голос:
— Марк Антонович, здравствуйте, не ожидали вашего приезда, — бодрый голос Петра я узнаю. Сколько лет он работает охранником в нашем доме? Уже и не помню.
— Здравствуй, Петр, я и сам не ожидал, что приеду, — подняв голову, улыбаюсь в камеру.
— Проезжайте, — дает команду охранник и через мгновение, ворота раздвигаются.
Сажусь за руль и въезжаю во двор. Как только объезжаю огромную клумбу и фонтан, расположенный посреди двора, слышу, что ворота закрылись. Выхожу из машины, захватив букет цветов, что купил по дороге сюда. На улице уже поздно, второй час ночи. Оглядываю дом — во всех окнах темно. Кроме одного, на первом этаже из кухни горит свет.
В доме ничего не изменилось, все так же, что и два года назад. Сколько помню этот дом, здесь всегда были свежие цветы, безупречная чистота и все на своих местах. У матери никогда не хватало времени следить за домом самой, поэтому весь порядок и чистота лежит целиком и полностью на прислуге, которой она умело руководит. Прохожу мимо гостиной и лестницы, что ведет на второй и третий этажи. В доме темно и должно быть все спят, кроме человека, который находится на кухне. А там в такое время может быть только мама. Останавливаюсь в проеме кухни и облокачиваюсь спиной о косяк. Она сидит спиной ко мне за столом, и, должно быть, пьет свой любимый кофе. Боюсь испугать ее, сказав что-нибудь. Но сказать все же придется, ведь для того я и приехал сюда, чтобы увидеть ее.
— Снова бессонница? — спрашиваю не очень громко, чтобы она не испугалась.
Услышав мой голос, она все же, вздрагивает всем телом. А потом поворачивается ко мне. Увидев меня, она прикрывает рот ладонью и встает со стула:
— Марк, неужели это ты! — быстрым шагом она торопится ко мне, я же спешу к ней навстречу. Как только настигаю ее, обнимаю за плечи:
— Здравствуй, мам, — сжимаю плечи одной рукой, а во второй держу букет ее любимых орхидей.
— Здравствуй, дорогой, почему ты не сказал, что прилетишь? — поднимает лицо и растерянно смотрит на меня.
На лице ее усталость одновременно с искренней радостью. Ее глаза осматривают мое лицо, должно быть, пытается увидеть, насколько я изменился за последнее время. За эти два года, что я отсутствовал, замечаю на ее лице новые морщины, и цвет кожи стал бледнее.
— Прости, так получилось, — оправдываюсь я, — держи, это тебе, — протягиваю ее любимые цветы.
— Ах, они прекрасны, Марк! — улыбается мать и берет в руки букет.
— Знаю, что они нравятся тебе, хотел сделать небольшой подарок, — наблюдаю, как мама вдыхает аромат цветов. Вот такой она мне нравится, довольной, спокойной, без своих нравоучений и обид.
— Марк, лучший подарок для меня — это ты! Сколько ты уже игнорируешь меня? — поджимает губы и строго смотрит на меня.
Началось. Снова упреки и обиды, что я уделяю ей мало времени.
— Я не игнорирую, ты ведь знаешь, работы много, — отступаю от нее и присаживаюсь за стол.
— Ты ничем не лучше своего отца, Власова старшего. Что он, что ты, были заняты только своей работой, а на семью у вас никогда не хватало времени, — тараторит она, причитая и отыскав вазу в шкафу, набирает в нее воду.
Это правда, я не могу этого отрицать. Мать всегда была и остается связующим звеном нашей семьи. Она постоянно пытается сплотить нас. И часто именно с помощью всевозможных скандалов. Но я не виню ее, такой у нее характер и настолько сильно она любит нас, что только таким образом пытается сделать нас единой, дружной семьей, как и раньше. Только этого никогда уже не будет. Помню, как она часто ругалась с отцом по поводу его редких встреч с семьей. Но к отцу нужен был совсем другой подход, и из всех нас только я нашел его. Только сейчас отца нет, и такое ощущение, что матери больше некого ругать и учить жизни. Поэтому все свое внимание она сосредоточила на мне и при каждой встречи, пытается наставить меня «на путь истинный». Вот почему я старался все это время сводить наши встречи к минимуму. Я хоть и редко но звоню ей, не забывая поздравлять с праздниками, интересуюсь ее делами. Но не больше. Мне спокойно, что рядом с ней всегда ее любимчик, младший сын, пусть ему мозг выносит.