Оставляю пакет с провизией на тумбе, и, взяв стул возле окна, пододвигаю его ближе к кровати.
— Как настроение? — усаживаясь на стул, интересуюсь.
— Нормально все. Жив, но, к сожалению, не здоров, — пожимает он плечами.
— Но это поправимо! Осталось всего два дня, — сощурив глаза, заговорщицки констатирую, имея в виду начало грядущей операции.
— Не дождусь уже. До сих пор не верю, что мне одобрили квоту, — отец до сих пор думает, что операция для него будет бесплатна, — Не терпится вернуться домой, — жалуется папа, с грустной улыбкой, — а как твои дела дочка? Как работа? Учеба? Не сильно устаешь? — переводит он тему и вмиг его лицо становится обеспокоенным.
Замечаю, что отек его лица стал еще больше, чем в прошлый раз и левый глаз почти заплыл. Но утешает только одно, что после операции к нему вернется привычный облик, и самое главное прекратятся его страдания.
— Пап, все отлично. Я не устаю, правда, — пытаюсь быть искренней и не заставлять его беспокоиться, — а вот твоя борода меня беспокоит. Ты никогда такую не отращивал! Теперь тебя в ней почти не узнать.
Папа, поджав губы, почесал изрядно подросший волосяной покров и виновато улыбнулся:
— Перед операцией медсестра сказала, что мне ее побреют, так что осталось ей совсем недолго.
Я прекрасно знаю, что у него нет сил, сбрить ее самому. Он старается лишний раз не вставать с кровати, потому что у него кружится голова. Я еле уговорила его не ходить в столовую, а принимать пищу в палате. До последнего не сдается и не хочет быть обузой. Но мама поддержала бы меня и ни за что не позволила ему иметь такую бороду.
— Если бы мама…, - хочу поддразнить его, но он прерывает.
— Если бы наша мама была жива, то все было бы иначе, дочка.
— Пап, — хочу успокоить его и попытаться остановить говорить о маме. Он часто вспоминает ее и обвиняет себя, в том, что семья наша разрушена.
— Тебе не пришлось бы работать и совмещать учебу. Возможно, я бы не расклеился из-за ее потери, опухоль не начала бы регрессировать и я не слег бы в больницу.
Было больно смотреть, как исказилось его лицо страданием, и голос стал надломленным. Я протянула руку, и, обхватив его ладонь, сжала, но отец продолжал:
— И я уверен, что наша мама смогла бы вправить мозги Стасу.
— Зачем? Не вини его в том, что у него слишком много работы и нет времени навестить тебя, — ложь легко слетает с моих губ и на душе становится гадко.
— Лера, я знаю, что все это не так, — тяжело вздохнув, прочищает горло и добавляет, — я не верю, что за целый месяц у него не нашлось и минуты, чтобы прийти ко мне. Его телефон постоянно отключен. Дочка, извини, что мы оба доставляем тебе столько хлопот.
Папа отвернулся к окну и прикрыл глаза. Этот разговор вымотал его, и у него нет сил, чтобы продолжать беседу.
Я не стала в который раз лгать отцу о брате. Мне всегда казалось, что я не настолько завралась и эта ложь кажется правдивой в отношении Стаса. Но ошибалась, отец все знал, хоть и молчал, делая вид, что верит мне. Отец нуждается в отдыхе, поэтому мне пора уходить. Целую родителя в лоб и тихо говорю:
— Все будет хорошо, тебе не о чем беспокоиться. Я приду завтра утром, перед учебой.
Папа слабо кивнул головой и вымученно улыбнулся:
— Хорошо, Лерочка, ступай.
Оставив отца, немного опаздывая, спешу на учебу. Выхожу из здания больницы и обходя парковку, слышу знакомый голос:
— Вот ты где.
Замедляю шаг и оборачиваюсь. Что он здесь делает?!
Глава 24
Лера.
— Ты мне скажи, у вас что, по наследству передается мания преследования? — подхожу к Демиду ближе, и, остановившись в паре шагов от него, складываю руки на груди, — ты ничем не лучше своего братца.
— Не замечал подобного, — пожимает он плечами и искренне улыбается, — привет, Лера, делает шаг ко мне на встречу.
— Привет-привет. И как ты узнал, что я здесь?
— У меня свои каналы, — довольно отвечает, — завтра я должен лететь обратно в Москву, но не хотелось этого делать, не встретившись с тобой. Поэтому я здесь.
— Хм, мне не очень нравится, что ты за мной следишь. Правда. Я конечно виновата, в том, что не позвонила тебе — у меня просто не было возможности. Но и тебя слежка за мной не оправдывает.
— Лера, я не следил, а всего лишь попросил медсестру, чтобы она, как только ты придешь в отделение — набрала меня. Вот и все. Я просто хотел с тобой увидеться. Даже караулил возле твоего подъезда. Но ты как сквозь землю провалилась. Где ты была все это время? Я так и не дождался от тебя звонка.
— Эм…, - говорят, когда человек врет — он чешет нос. Вот и у меня чего-то зачесался, но врать то не хочется, — скажем, так — все выходные я была не в городе. И телефона у меня не было, — я не соврала, а описала в общих чертах.
— А сейчас у тебя есть время?
— Слушай, Демид, я спешу на учебу, а потом работа допоздна. — жестикулирую руками, пытаясь объяснить, что мне совсем некогда с ним болтать прямо сейчас, — Но очень хотела бы с тобой пообщаться…
— Тогда завтра? — прерывая меня, вдруг предлагает.
— Было бы не плохо, — сияю улыбкой в ответ, радуясь его предложению.
К тому же он брат Марка. Как я могу упустить возможность не задать ему вопросы о мужчине, к которому не ровно дышу? Не ровно дышу. Я, правда, об этом подумала только что? Влюбленная Лера меня убивает.
— Тогда увидимся завтра, а сейчас ты не против если я тебя подвезу? — Указывает он кивком на машину, что позади него.
— Предложение принимается.
Во время поездки до моего института, он записал мой номер телефона и сделал дозвон. Мы договорились встретится завтра вечером после моей работы.
***
Вернувшись с работы поздно ночью, быстро принимаю душ и ужинаю чаем с бутербродом. Сегодняшний день был слишком насыщенным и тяжелым. Больше всего сил отняли перелет и рабочая смена. Во время последней, я получила очередной нагоняй от старшего менеджера за прогулы. И вдобавок к этому, мне поручили обучение нового стажера. И все ничего, если бы парень, который не отходил от меня ни на шаг, не отпускал бы все время глупые шуточки в мой адрес. За болтливость и попытки флиртовать со мной, мне хотелось его убить. Но я могла всего лишь игнорировать парня и продолжать вводить его в курс дела и тонкости нашей профессии.
Время уже за полночь, а я все жду звонка. Номера Марка у меня нет. Потому что, восстановив сим-карту, все контакты были утеряны, и его номер по памяти не помню. Но если бы и помнила, не думаю, что рискнула позвонить ему первой. Поэтому преодолевая усталость и желание заснуть крепким сном, я удерживаю тяжелые веки открытыми, лежа в постели, и ожидаю долгожданного звонка. Звук мелодии телефона, к которому я еще не успела привыкнуть, будит меня, когда я уже почти засыпаю. Беру трубку:
— Привет! — второпях начинаю разговор.
Номер незнакомый, но я уверена, что это Марк.
— Лера, доброй ночи, — слышу ровный, глубокий голос в трубке, — ты должно быть уже засыпаешь.
— Нет, — вру ему, — недавно пришла с работы, только поужинала.
— Я весь день хотел позвонить тебе раньше, — тогда почему не позвонил?? — но знал, что у тебя много работы и не хотел отвлекать.
— Но теперь я свободна. Как ты? Удалось разрешить проблему? — хоть мне и интересно, какие дела заставили его остаться в Москве, я не рискну о них спрашивать. Потому что понимаю, это не мое дело.
— Сейчас направляюсь в Питер, через два часа уже буду на месте. И это не проблема, а так, мелкое недоразумение. Решив этот вопрос, я надеюсь больше никогда к нему не возвращаться.
— Не сказать, что все понятно, но в целом картина ясна.
— Лера, — смеется он в трубку, и от звука его голоса, мне тепло внутри, и сон как рукой сняло, — тебе и не нужно вдаваться в подробности. Как настроение твоего отца? Морально он готов к операции, что начнется послезавтра?
— Оу. Ты и о дне операции знаешь? — удивлена его осведомленностью, я полагала, что контроль распространяется только на мою персону. Не думала, что ему есть дело до того, как дела у моего отца.