Мне понравилась такая предусмотрительность, но поскольку связь всё же была кабельной, то я довольно быстро нашел то место на базе, где собрались в зале совещаний три с половиной десятка генералов во главе с министром обороны – генералом Воропаевым. Именно от него Василёк и узнал, что майор Шереметьев находится в камере гарнизонной тюрьмы, а его папаша смещён с занимаемой должности, хотя и не лишен генеральского звания и не понижен в классе. Как говорит Профессор, ворон ворону глаза не выклюет. На данном этапе нас это не очень-то волновало. У нас имелись задачи поважнее, а переговоры между тем начались в форме допроса.
– Кто вы такие? – грозно спросил генерал Воропаев.
– Лют, он боится, что ты пошутил, – подсказал мне Мак.
Слегка кивнув, я ответил:
– Генерал, я полномочный представитель верховного руководства Атомного края и главнокомандующего новой армии мутов, той, которая ещё не вступала в бой с нашим общим врагом. Неподалёку, между Глазовым и этой базой на перекрёстке остановились муты, которые привезли кейс со всеми документами, удостоверяющими наши личности, а также пакет с посланием от генерала Клёна Ветра. Вместе с посланниками прибыли также два телепата. Если мы найдём общий язык, то они допросят экипаж воздушного крейсера, захваченного в плен. Это даст куда больше информации о том, что им известно, чем любая другая форма допроса.
Генерал Воропаев сменил гнев на милость:
– Хорошо, ваш кейс немедленно доставят сюда, майор Бор, но мне всё же хочется узнать, почему вы ждали столько лет?
– Всё очень просто, генерал, мы не обычные муты, а генетические солдаты. Правда, наше формирование ещё не закончилось. Мы прототип тех генетических солдат, которых насчитывается уже свыше ста тысяч. Это солдаты примерно такого же роста, как я и капитан Ирис Вереск. Капитан Василёк Верес тоже генетический солдат, но несколько иного вида, он мут-гигант, а мы просто большие муты.
Генералы, сидящие перед телекамерой в паре сотен метров от нашего зала, стали оживлённо переговариваться.
– Майор, вы хотите сказать, что ваша новая армия состоит из каких-то других мутов? – удивлённо спросил генерал – Какие они из себя и что умеют делать? Относительно вас мне доложили, что вы вчетвером способны заменить в бою целый батальон.
Это была уже самая настоящая лесть и я улыбнулся:
– Если вы того пожелаете, генерал, то мы согласны на ваших глазах провести завершающую трансмутацию, она займёт не более суток времени, но я заранее предупреждаю вас, в итоге мы останемся такими же рослыми мутами, но станем куда больше похожи на людей. Даже капитан Василёк Вереск, который, наконец, расстанется с братом. Таких солдат, как он, сейчас немного, менее трёхсот, но через два года подрастёт и закончит обучение в военных училищах наша молодёжь и их будет уже почти восемь тысяч.
Мои слова не оставили генерала Воробьёва равнодушным, он сосредоточенно кивнул с сказал вполголоса:
– Что вам для этого потребуется?
Я с готовностью ответил:
– Только одно, разрешите посланникам генерала приехать сюда и привезти тот мутаген, который положит начало завершающей трансмутации. После этого мне уже не нужно будет разговаривать с вами с помощью декодера, но моя акустическая пушка, находящаяся у меня во рту, никуда не денется. Она лишь станет мощнее и превратится в такое оружие, с помощью которого я смогу вырубать пилотов воздушных крепостей, летящих на высоте в два, три километра. Если среди солдат из числа зараженных людей вы сможете найти добровольцев, то они тоже смогут превратиться в мутов нового поколения, таких, какими скоро станут все муты без исключения и тогда вы убедитесь в том, что время уродов и монстров прошло. Если же кто-то из молодых офицеров отважится испытать на себе ту вакцину, о которой я сказал генералу Верзилину, то он убедится заодно и в том, что на него никак не подействует наш новый мутаген. Ему придётся ждать лет до семидесяти пяти, а то и восьмидесяти, чтобы стать мутом и начать новую жизнь. Среди на, господин генерал, насчитывается немало таких мутов, возраст которых уже перевалил за сто семьдесят лет, но никто из них даже и не думает о смерти.
Генералы возбуждённо заговорил, а некоторые даже вскочили с кресел, настолько их поразило моё известие. Генерал Воропаев резко оборвал их и сказал мне с улыбкой:
– Хорошо, господи майор, мы так и сделаем, а сейчас нам нужно провести совещание и решить ряд вопросов.
Совещание длилось довольно долго, целых три с половиной часа. За это время приехали наши старые знакомые, друзья Профессора, и мы успели подготовиться к предстоящей трансмутации. В это время в зале для совещаний шла жаркая полемика. Всем генералам хотелось посмотреть на то, как два ловека превратятся в мутов какого-то нового поколения, а для этого нужно было найти добровольцев и они, к их удивлению, нашлись в количестве даже больше, чем двое. Семь пожилых мужчин согласились превратиться в мутов вместе с женами в обмен на то, что их детям и внукам будет позволено жить в Новой Москве и они станут там квалифицированными рабочими. На это генерал Воропаев ответил с солдатской прямотой:
– Да, хоть старшими офицерами!
С добровольцем из числа чистюль всё и вовсе решилось просто. Первым решил испытать на себе действие вакцины генерал Верзилин, а когда все вопросы были решены, мы приступили к делу. Эксперимент было решено провести в том же зале, куда нас привели. Друзья Профессора привезли с собой вполне достаточное количество как мутагена, так и вакцины. Ловеки выглядели испуганными, но не смотря на страх, которые они старались загнать поглубже, решили таким образом дать своим детям и внукам шанс стать чистыми людьми. Чтобы приободрить их, я попросил одного из помощников Профессора раздеться по пояс, что тот и сделал. Лицо у него было моложавым и весьма красивым, коротко стриженные волосы тёмно-русого цвета и вовсе делали его совершенно непохожим на мута. Поведя широкими плечами, полковник Утёс широко улыбнулся, показывая белые зубы:
– Друзья мои, снаружи я мало чем отличаюсь от обычного человека и мутом являюсь только внутри, а потому раз в десять крепче любого человека и жить собираюсь очень долго, хотя мне и без того уже стукнуло сто сорок шесть лет. Поэтому вам нечего бояться.
Один из ловеков позволил себе усомниться:
– Но вы же не проверяли этот свой препарат на людях, так ведь? Если так, то с каждым из нас может всё, что угодно случиться. Что нам нужно сделать? Наверное снять с себя одежду?
Беря пневмошприц и вставляя в него ампулу с сиреневым мутагеном, старый друг Профессора махнул рукой:
– Ничего этого не требуется. Сейчас я сделаю вам инъекцию и вы просто сядете в это кресло перед телекамерой. Поверьте, вы в результате внешне почти не изменитесь, только сделаетесь на вид минимум вдвое моложе. Все перемены будут носить сугубо внутренний характер, но на ваши семейные отношения это никак не отразится. Правда, ещё одного ребёнка ваша жена сможет зачать только года через три, когда полностью завершится гормональная перестройка.
Когда полковник Утёс сделал высокому, уже седеющему, но широкоплечему и крепкому мужчине инъекцию, то сказал, садясь:
– Наташа, боли я никакой не чувствую, только по всему телу приятное такое тепло разливается.
Когда его жена села в кресло, они взялись за руки и через пару минут уснули. Вскоре наступила наша очередь и наши друзья вооружились уже обычными шприцами куда большего размера. Первому делали укол мне, для чего пришлось пустить в ход электродрель, чтобы просверлить мою кожу. В моё тело не закачали ещё и литра мутагена, как меня уже сморил сон. Этот мутаген имел мало общего с тем, который образовался в следствии термоядерных взрывов. То было сложное органическое соединение из нескольких десятков аминокислот, которое походило на лукошко с несколькими десятками фрагментов ДНК. Попадая в кровь через лёгкие и кожу, они заставляли людей и животных трансмутировать. При этом процесс трансмутации был болезненным и неприятным и к тому же занимал до трёх суток.
В данном же случае всё происходило и быстрее, и мягче. Когда я очнулся, ловеки, превратившиеся в мутов, уже покинули зал. Все семь пар чувствовали себя превосходно. Они даже и не ожидали, что всё произойдёт так безболезненно и быстро. Внешне они действительно мало изменились, разве что их тела сделались более подтянутыми, но сила у них сразу же увеличилась раза в три. Лёжа на нескольких матрацах, постеленных на каменный пол, я не спеша поднялся и первое, на что обратил внимание, так это на то, что моё зрение весьма основательно изменилось. Я наконец-то стал видеть свет, вот только он был очень яркий и ослеплял меня. Полковник Утёс протянул мне большие, овальные чёрные очки с плотно прилегающей к глазам эластичной окантовкой оправ: