Он прошел по лыжне почти полтора километра – специально засек на шагомере, – когда обнаружил то, что не до конца закрыл снег, вяло сыпавший ночью.
Горелов встал как вкопанный, уставился на снег и тут же полез в карман за телефоном.
– Валера, вы далеко отъехали? – спросил он сразу, как Валера снял трубку. – Надо возвращаться. Я кое-что обнаружил…
Эксперт Коля Усов, вернувшийся с Володиным, ворчал, косился в сторону Горелова и все время бубнил, что след от снегохода мог быть оставлен кем угодно и когда угодно, это не повод возвращать их с половины дороги. И он совершенно точно не станет разгребать снег и искать возможные капли крови жертвы. Шутка ли: до проезжей части – а именно туда вели следы снегохода – почти километр! Но, поворчав положенные пять минут, он взял в руки маленькую метелку, со вздохом опустился на корточки и принялся осторожно сметать снег с проступающего под ним следа.
– Чего сопишь над ухом? – сердито глянул он на Горелова, не отстающего ни на метр. – Ступай, ступай, Валечка, по своим делам. Свидетелей опрашивай. Личность жертвы устанавливай. Мне тут работы до темноты.
– Позвонишь, ворчун? – Горелов отступил к лыжне.
– Позвоню. Ты Володина забери. Чего ему со мной маяться. У него своих дел уйма.
Майор Горелов усадил Володина в машину старшего лейтенанта Сережи Воронина и посоветовал набраться терпения.
– На месте еще работа есть, Валера. Сереге в отдел местный надо: камеры пробить, если таковые имеются. Ну и…
– Не печалься, Валентин. Я не спешу. Подремлю в машине, пока твой старший лейтенант работу будет работать. Все одно он раньше освободится, чем наш следопыт. Тому еще метелкой махать и махать. Но отчета рано не жди. Сам видишь, у меня обстоятельства. Сам-то сейчас куда?
– К семье любителей ранних лыжных прогулок. Да, и чтобы тебе не так грустно было в ожидании, Валера, на вот, держи. – Горелов сунул ему в руки увесистый пакет с бутербродами. – Сыр, колбаса, ветчина. Свежее и вкусное. Все, до связи…
Глава 3
Они совершенно точно выйдут на нее. Рано или поздно. Особого ума не надо, чтобы сложить два и два. Не те, так другие, но выйдут. И ее жизнь, никогда не ценившаяся особенно дорого, перестанет что-то стоить вообще. Ее сотрут, как ненужный файл. Прихлопнут, как комара, и разотрут. О ней и вспомнить будет некому, потому что у нее никого нет. У Тани было полно знакомых, а никто и не вспомнил, хотя ее нет уже две недели. Можно только догадываться, что с ней и где она. Но не очень хотелось, потому что сразу пропадал сон и аппетит.
Она взяла ложку и осторожно тронула ею поверхность остывающего супа. Еще каких-то три недели назад эта тарелка опустела бы за минуту. Она привыкла быстро есть – в детском доме приучили. Сейчас же кусок в горло не лез.
– Маша, ты чего застыла? – толкнули ее в плечо.
Она повернулась. Сзади стоял Игорек – охранник по этажу – и загадочно лыбился.
– Суп не нравится? – поинтересовался он, наклоняясь к самому уху.
– Нормальный суп.
Она не сделала попытки отодвинуться, хотя близость Игоря была ей неприятна. С первого дня их появления на этаже он приставал к ним – к ней и Тане. Считал своим долгом навязываться в провожатые, называя это опекой. Хорошо, хоть руки не распускал. Пока…
– Вы, детдомовские, наивные. Обмануть любой может. Мне велено за вами приглядывать.
Врал или нет, неизвестно. Но замечаний ему никто не делал, когда он отирался возле гардеробной, хотя должен был ходить по всему этажу и следить за порядком.
– «Нормальный суп», – передразнил ее Игорек, придвинувшись настолько, что его подбородок улегся ей на плечо. – Чего тогда киснешь? Перерыв заканчивается. Заболела, что ли?
Мысль показалась ей удачной.
– Да. Наверное. – Она потрогала лоб ладонью и болезненно поморщилась. – Температура, что ли? Не пойму.
– Чего это вы с Танькой на пару взялись болеть?
Игорек отлип от ее спины, обошел столик и уселся напротив. Взгляд, которым он исследовал ее лицо, был липким и опасным.
– Кстати, чего это она на звонки не отвечает? Ей старший звонил, хотел узнать, когда она на работу выйдет, а телефон вне зоны.
– Сама в шоке. – Маша подняла на него честный взгляд. – Она мне пять тысяч торчит и слилась, по ходу.
– Серьезно? – сразу поверил Игорек и досадливо сморщил мало симпатичное лицо. – Ну, тогда все ясно!
– Что ясно?
– Выпросила аванс и пропала. И у тебя заняла. У меня, к слову, тоже.
Низкий лоб Игорька, наверное, пошел глубокими морщинами – под челкой было не видно. Но он очень смешно сдвинул брови, а когда люди так делают, лоб морщится. Это были ее личные наблюдения.