— Двадцать пятое мая две тысячи четвертого года, — прочитал Петрович. — За два месяца до его смерти.
— Два месяца назад он сделал эту запись, — кивнул Терещенко. — Причем подделать число трудно. Оно вписывается в изображение, и его можно стереть или изменить только с помощью компьютера.
— Писали на диск? — спросил Семенов.
— Нет, на цифровую камеру, но потом переписали на дивиди.
И вот Урусбаев на экране начал говорить:
— Если вы смотрите эту запись, значит, меня нет в живых. Меня убили, уничтожили, как тех парней на дороге. Как меня убьют, я не знаю, но… — Он отложил трубку, протянул руку к рюмке, взял ее, поднес к губам и махом выпил. Было видно, что он волнуется, но пытается скрыть свое состояние.
Он сделал глубокую затяжку и выдохнул сильную струю сизого дыма прямо в объектив.
— Вы видели сцену разборки на дороге, где Фархад собственноручно убил несколько человек. Это вещественное доказательство на случай моей смерти. И страховка, что он меня не уничтожит. — Тимур снова сделал паузу и смачно затянулся трубкой. — Я снял это убийство два года назад, в Подмосковье, когда Фархад уничтожил своего компаньона и соратника, свою правую руку, Рустама. Они не поделили контроль над территорией сбыта наркотиков в Центральном регионе России. Спор шел о доходах в миллиард долларов в год. Фархад не хотел упускать такой лакомый кусок и убил конкурента, несмотря на то, что они с Рустамом много лет делили сферы влияния и вместе боролись с конкурентами. В итоге они остались двумя самыми влиятельными наркоторговцами как в России, так и в странах бывшего СССР.
После убийства Рустама Фархад один правит сбытом наркотиков в России и является самым крутым из всех нарковоротил. Он контролирует восемьдесят процентов рынка сбыта героина и кокаина в СНГ. — Тимур замолчал, снова затянулся трубкой и снова выпустил сизый дым. Не стал ждать, пока он развеется, и продолжил: — Фархад предал меня, не стал платить за партию героина, и я решил предъявить ему свои претензии. Пока конфликт только тлеет, но я предчувствую, что он перерастет в войну. Годы нищего братства остались в прошлом, Фархад сказочно разбогател и сильно изменился. Огромные деньги и власть сыграли с ним плохую шутку. Он перестал замечать людей, возомнил себя всемогущим Аллахом и теперь правит один, как Бог. Думает, что все сойдет ему с его кровавых рук.
После убийства Рустама он в корень оборзел и стал, падла, подставлять своих компаньонов, тех, с кем сотрудничал многие годы, с кем имел хорошие торговые связи. Он перестал нуждаться в людях, в нас, своих компаньонах, и изменил к нам отношение. Так возноситься плохо, с большой высоты больнее будет падать. — Голос Урусбаева стал вялым, осоловевшим, он нехотя двигал языком и смотрел туманным взглядом.
— Он курит опий, — констатировал Семенов. — Видите, как забалдел…
А Урусбаев приподнял тяжелые веки и продолжил:
— Я сделал несколько копий диска и спрятал их в разных местах. На всякий случай. Убейте Фархада, уничтожьте его, он олицетворение смерти.
Экран погас, и оперативники переглянулись.
— Да, — потянул полковник, — и что прикажете с этим компроматом делать, когда мы даже не знаем, кто такой этот Фархад? Имя это или кличка?
— Это скорее всего кличка, погоняло, — пояснила Лариса.
— Почему? Рустам — красивое восточное имя, то ли таджикское, то ли узбекское. Фархад и Тимур тоже.
— Я думаю, это клички, — стояла на своем оперативница и менять мнение не желала.
— Поживем — увидим, — нахмурился Семенов. — Прокрути диск, может, там еще что-то есть, — попросил он Терещенко.
Тот изучил диск, но, кроме признания Урусбаева, ничего не нашел. Тогда Григорий вставил чистый дивиди в рекордер и включил воспроизведение. Сделал копию и отдал диск Семенову.
— Надо ехать спать, утро вечера мудренее, — Петрович встал и пошел к двери. На часах было два ночи. — Завтра свяжемся с Управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и все будет тип-топ. — Но, — Семенов обернулся у двери и обвел сонным взглядом всех присутствующих, — никому ничего не говорите и не докладывайте об этом. Даже начальству. Рот на замке. У тебя в лаборатории десять миллионов долларов, а в милиции есть коррумпированные элементы, которые за деньги помогают преступникам. А в управлении по наркотикам их особенно много, потому что не могут люди в погонах устоять перед соблазном огромных взяток. Вот так. Никаких рапортов, никакой шумихи. Там, где огромные бабки, там всегда бардак.